Мы спускались в котлован, двое изгоев с горящими тряпками на палках. Песок замедлял движение; свет от факела позволял мне разглядеть то, что лежало на разбросанных то тут, то там холмиках: небольшие букеты цветов и статуэтки святых. Долфин все это время твердил о том, что гринго были захоронены в дальней части котлована; я чувствовал, как у меня под ногами хрустят чьи-то кости. Мы дошли до особенно высокого песчаного холма, и Долфин, махнув факелом в сторону лежащего на песке разорванного американского флага, сказал:
— Здесь. Мальчишка сказал, рядом с флагом, эль баннеро.
Я откинул флаг в сторону; под ним оказался целый рой насекомых.
Долфин завизжал:
— Твари! — и стал лупить их своим факелом.
Из воронки под нашими ногами повеяло гнилью.
— Копай, — сказал я.
Долфин принялся за дело; ожидая, пока лопата стукнется о кости, я думал о привидениях — Бетти Шорт и Лори Бланчарде. Когда лопата попала в кость первый раз, я начал повторять псалом, который выучил когда-то под давлением своего отца; во второй раз я принялся напевать одну патриотическую песенку, которую, бывало, пел мой спарринг-партнер Дэнни Бойлан перед нашими с ним тренировками. Когда Долфин сказал: «Морячок. Я вижу его матросскую рубаху», не умея разобраться, чего мне больше хотелось, чтобы Ли был, пусть и печален, я оттолкнул Долфина в сторону и принялся копать сам.
Первым же ударом лопаты я попал в череп моряка, вторым — по его рубахе, отделив торс от остальной части скелета. Ноги трупа были полностью раздроблены; я стал окапывать их, погружая лопату в песок, с поблескивающей на солнце слюдой. Показались скопище личинок и кишки, а затем окровавленная жесткая ткань куртки, снова песок, кости, опять песок — и потом загоревшая розовая кожа и белокурые брови со следами от шрамов, которые показались мне знакомыми. А затем показался и сам Ли, улыбающийся, как Орхидея. Из его рта выползали черви, а вместо глаз зияли два пустых отверстия.
Я бросил лопату и побежал. Мне вдогонку раздался крик Долфина:
— Деньги!
Я рванул в сторону горящего креста, думая, что это я нанес Ли шрамы, что это моих рук дело. Добежав до машины, я запрыгнул внутрь и дав задний ход, снес крест, затем, переключившись на третью передачу, понесся вперед. Выезжая на прибрежную дорогу, ведущую на север, я услышал, как Долфин вопит: «Моя машина! Деньги!» Не обращая внимания, я принялся искать на приборной панели переключатель сирены и почти раздолбал ее, когда до меня дошло, что у гражданских машин никаких сирен не было.
Я помчался в сторону Энсенады со скоростью, чуть ли не в два раза превышающую допустимую. Бросив «додж» на улице перед гостиницей, я поспешил к своей машине — но замедлил бег, увидев трех мужчин. Засунув руки в карманы своих курток, они направлялись в мою сторону.
Мой «шевроле» был всего в пяти ярдах; в мужчине посередине я опознал капитана Васкеса. Двое других начали обходить меня с обеих сторон. Единственным местом, где можно было укрыться, была телефонная будка рядом с первой дверью при выезде из двора. Баки Блайкерт теперь тоже мог стать трупом и запросто присоединиться к своему лучшему другу, лежавшему в мексиканском песке. Я решил подпустить Васкеса поближе, а затем вышибить ему мозги, но тут из двери вышла белая женщина и для меня забрезжила надежда.
Я подбежал к ней и схватил за горло. Она завопила. Рукой я закрыл ей рот. Женщина замахала руками, а затем вцепилась в меня. Я достал свой револьвер и приставил ей к виску.
Местные стали приближаться с большей осторожностью, опустив свои пушки. Я начал заталкивать женщину в телефонную будку, нашептывая ей в ухо: «Завопишь, и ты — труп, завопишь, и ты — труп». Оказавшись в будке, я прижал ее к стене коленкой и отпустил свою руку; она тихо застонала. Чтобы ее стоны оставались такими же тихими, я приставил револьвер к ее рту. Свободной рукой схватил трубку, прижал к уху, бросил в прорезь монетку и набрал 'О'. Васкес к этому времени уже подошел к будке и стоял прямо передо мной побагровевший и пахнущий дешевым американским одеколоном. Оператор на другом конце спросил по-испански:
— Кё?
Я выпалил:
— Хабла инглез?
— Да, сэр.
Зажав трубку между плечом и подбородком, я побросал в прорезь все свои монетки; мой револьвер по- прежнему оставался у лица женщины. Когда все мои песо провалились в автомат, я сказал:
— Федеральное бюро расследований. Офис в Сан-Диего. Срочно.
Оператор пробормотала:
— Да, сэр.
Я услышал, как она соединяет. Женщина в будке от страха стала стучать зубами. Васкес попробовал меня подкупить:
— Бланчард был очень богат, мой друг. Мы можем найти его деньги. Ты сможешь жить здесь безбедно. Ты...
— ФБР, специальный агент Райс.
Я бросил на Васкеса испепеляющий взгляд.
— Это сержант Дуайт Блайкерт, полицейское управление Лос-Анджелеса. Я сейчас в Энсинаде. У меня проблемы с местными полицейскими. Они собираются убить меня ни за что, и я надеюсь, вы сможете отговорить капитана Васкеса от подобной затеи.
— Какого...
— Сэр, я действительно полицейский из Лос-Анджелеса, и надо, чтобы вы как можно быстрей
