Джордж Рафт и Мик Руни.
Я присел и стал ждать. Через несколько минут появился и сам бравый молодец с короткой стрижкой, автоматически протянувший мне руку, словно девяносто пять процентов своего рабочего времени он занимался связями с общественностью.
— Здравствуйте. Детектив Блайвелл, не так ли?
Я встал. Мы пожали друг другу руки; по его взгляду я понял, что ему не особенно понравилась моя затасканная одежда и трехдневная щетина.
— Блайкерт.
— Конечно. Чем я могу вам помочь?
— Я хотел бы задать несколько вопросов, касающихся одного дела, расследовать которое вы помогали.
— Понятно. Так, значит, вы из Бюро.
— Дело патрульного в Ньютоне.
Микс сел за стол.
— Значит, расследование не совсем в вашей компетенции, верно? А моя секретарша сказала, что вы следователь.
Я закрыл дверь.
— Это личное.
— Тогда вы всю жизнь только и будете делать, что гоняться за пьяными неграми. Вам разве не говорили, что полицейские, которые воспринимают свою работу слишком близко к сердцу, умирают в нищете?
— Мне об этом постоянно талдычат, но я всегда отвечаю в ответ, что это мой родной город. А что, Микс, много старлеток ты перетрахал?
— Я спал с Кэрол Ломбард. Я мог бы дать вам ее номер телефона, но она уже умерла.
— А Элизабет Шорт?
В яблочко! Микс покраснел и зашелестел бумагами на своем столе; в подтверждение моей догадки раздался охрипший голос:
— Тебе, наверно, сильно досталось во время боя с Бланчардом? Эта сучка Шорт тоже мертва.
Я снял куртку, чтобы Микс увидел висевший под ней револьвер сорок пятого калибра.
— Не называй ее так.
— Ладно, крутой парень. Может быть, тогда скажешь, чего тебе надо? И тогда мы закончим эту маленькую шараду, прежде чем ситуация начнет выходить из-под контроля. Дошло?
— В 1947 году Гарри Сирз попросил тебя поспрашивать твоих киношных знакомых о Бетти Шорт. Ты сказал ему, что они ничего о ней не знают. Но ты солгал. Почему?
Микс взял в руки ножичек для открывания писем. Провел пальцем по лезвию, потом, опомнившись, положил его на стол.
— Я ее не убивал и не знаю, кто это сделал.
— Убеди меня в этом, иначе я позвоню Хедде Хоппер и дам ей материал для завтрашней статьи, с заголовком, к примеру: «Голливудский дармоед скрыл улики по делу Орхидеи, потому что тра-та-та»? Вместо этих «тра-та-та» ты сообщишь мне недостающую информацию, или я сообщу соответствующую информацию Хедде. Дошло?
Микс опять было стал хорохориться:
— Блайкерт, ты не на того нарвался.
Я вытащил свой револьвер и, убедившись, что глушитель на месте, вставил патрон в гнездо барабана.
— Нет, это ты не на того нарвался.
Он достал из серванта бутылку и, налив себе рюмку виски, залпом выпил.
— У меня были только тупиковые версии, но если уж вы так хотите их услышать, то пожалуйста.
Я держал револьвер за спусковой крючок.
— Чтоб я не умер в нищете, говнюк. Рассказывай.
Микс открыл встроенный в стол сейф и вытащил целую кипу бумаг. Просмотрев их и повернувшись на стуле, он заговорил, глядя на стену:
— У меня была информация по Берту Линдскотту. Парень, который мне ее сообщил, очень ненавидел Скотти Беннета, приятеля Линдскотта. Скотти был сутенером и букмекером. Он раздавал визитки с домашним номером Линдскотта всем молоденьким девицам, которые хотели принять участие в кастинге на «Юниверсал». Среди этих девиц была и Шорт. Подумав, что это ее шанс, она действительно позвонила Линдскотту.
Все остальное, даты и тому подобное, я услышал уже от самого Линдскотта. Ночью десятого января девчонка позвонила ему из «Билтмора». Берти попросил ее описать себя, и, когда она это сделала, ему понравилось услышанное, и он сказал ей, что проверит ее актерские способности утром, после сеанса игры в покер в своем клубе. Девчонка ответила, что до утра ей некуда податься. И тогда он предложил ей приехать к нему домой и заночевать там — его слуга накормит ее и составит ей компанию. Сев на автобус, она доехала до его дома в Малибу, и слуга — а он у него извращенец — действительно составил ей
