Я звонил в дома, задавал вопросы, получал отрицательные ответы, записывал номера домов, где никого не оказалось, чтобы те, кто будет делать обход после меня, зашли туда еще раз.
Я говорил с домохозяйками — тайными алкоголичками и наглыми детьми, с пенсионерами и военными в отпуске, даже с одним полицейским из западного подразделения Лос-Анджелеса, у которого был свободный день. Попутно я спрашивал их про Джуниора Нэша, показывая его фотографию, и про белый седан последней модели. Результат был нулевой; в семь вечера я пошел обратно к своей машине, полный отвращения к роду людскому из-за всего, что увидел в этот день.
Машины Ли на месте не оказалось. На 39-й и Нортон ярко светили лампы, установленные криминалистами. Я поехал в «Олимпик», надеясь, что несколько хороших боев помогут скрасить неудачно сложившийся день.
При входе, у турникета, лежали конверты с билетами, которые для нас оставил Х.-Дж. Карузо, а также его записка, в которой он извинялся, что не сможет прийти из-за важной встречи. Билет Ли лежал в конверте. Я схватил свой и отправился в ложу Карузо. Поединки в легком весе уже начались. Устроившись поудобней, я стал наблюдать за ними и ждать Ли.
На ринге бились два хиленьких мексиканца, показывавших, однако, довольно неплохой бокс, который нравился публике, — люди кидали монеты с верхних ярусов и неистово орали по-английски и по-испански. После четвертого раунда я понял, что Ли не придет. Петушки, оба истекающие кровью, заставили меня подумать о зарубленной девчонке. Я встал и ушел, твердо зная, где искать Ли.
Я поехал на перекресток 39-й и Нортон. Автостоянка была залита светом, как днем. Ли стоял прямо в центре места преступления. Было довольно прохладно. Одетый в свою почтальонскую куртку, он внимательно наблюдал за тем, как криминалисты обследовали кусты.
Я подошел. Заметив меня, Ли сложил из пальцев пистолет и прицелился в меня. Это была его коронная шутка, когда он был под кайфом от амфетамина.
— Мы должны были встретиться. Помнишь?
Искусственный свет, падавший на небритое возбужденное лицо, придавал ему устрашающий вид.
— Я же сказал, это — номер один. Помнишь?
Посмотрев вокруг, я увидел, что другие пустыри тоже освещены.
— Для ФБР — может быть. А для нас — Джуниор Нэш.
Ли покачал головой.
— Напарник, это дело гораздо важнее. Пару часов назад здесь были Хорралл и Тад Грин. Руководить расследованием назначили Джека Тирни, а его замом — Расса Милларда. Хочешь знать мое мнение?
— Валяй.
— Это показательное дело. Убили невинную белую девочку, и управление бросает все силы, чтобы найти убийцу и таким образом показать избирателям, что после принятия закона о займе у них появилась мощная, знающая свое дело полиция.
— Может быть, она была не такой уж невинной. Может быть, та пожилая женщина, которую убил Нэш, была чьей-то любимой бабушкой. Может быть, ты принимаешь это дело слишком близко к сердцу и пусть ФБР само разбирается, а мы вернемся к своей работе, пока Нэш не убил кого-нибудь еще.
Ли сжал кулаки.
— Запас «может быть» исчерпан?
Я подошел ближе.
— Может быть, ты боишься освобождения Бобби Де Витта. Может быть, ты слишком гордый, чтобы попросить меня помочь навсегда отвадить его от женщины, которая дорога нам обоим. Может быть, нам следует позволить ФБР записать убитую под именем Лори Бланчард.
Ли разжал кулаки и отвернулся. Я наблюдал, как он раскачивается на каблуках, ожидая, что он разъярится или начнет материться, — но увидел на его лице горькую обиду. Тогда я сам сжал кулаки и заорал:
— Говори со мной, черт тебя подери! Мы же напарники! Мы вместе грохнули четырех человек, а теперь ты тащишь меня в это дерьмо!
Ли обернулся. Он попытался выдать свою фирменную ухмылку, но она получилась нервной, печальной, вымученной. Каким-то скрипучим голосом он произнес:
— Я всегда оберегал Лори, когда она играла на улице. Я был драчуном, и другие дети меня боялись. У меня было много девчонок — ну знаешь, детские романы. И они меня дразнили, мол, я провожу с Лори столько времени, будто она моя настоящая девушка. Я и впрямь ее обожал. Она была такая куколка, такая прелесть... Отец говорил, что Лори будет брать уроки балета, фортепиано и пения и станет артисткой, а я буду работать охранником на шинной фабрике, как он. Это были просто разговоры, но я был ребенком и всему верил.
В общем, незадолго до ее исчезновения отец постоянно твердил об этих уроках, и это стало меня бесить. Я перестал сторожить ее после школы. Потом к нам в район переехала одна сумасбродная девчонка. Она была настоящая давалка, очень любила это дело и раздвигала ноги для всех подряд. Я как раз забавлялся с ней в тот момент, когда похитили Лори, и не смог уберечь сестренку.
Я протянул ему руку, стараясь показать, что все понимаю. Ли оттолкнул ее.
— Только не говори, что все понимаешь. Я скажу тебе, что было самим страшным. Лори похитили. Какой-то дегенерат задушил ее или порезал на куски. А когда она погибла, я думал о ней очень плохо. И все потому, что отец считал ее принцессой, а меня разгильдяем и хулиганом. Я представлял, что вот так же, как сегодняшний труп, ее разрубят надвое, и смеялся над этим, трахаясь с той шлюшкой и потягивая бухло ее отца.
Ли тяжело вздохнул и показал на землю в нескольких метрах от нас. Внутри заграждения оба места, где нашли половины тела, отдельно обвели известкой. Я уставился на контуры ее раздвинутых ног, Ли сказал:
