Она изобразила удивление:
— Сэддон. Шерил, с одним 'л', Сэддон. Послушайте, сегодня утром я уже разговаривала с полицейским. Сержант, не помню фамилию, он еще сильно заикается. Он задал мне тысячу вопросов про Бетти и ее приятелей, и я уже тысячу раз сказала ему, что здесь ночует уйма девушек и к ним приходит уйма парней, но большинство из них приходят на одну ночь. Я рассказала ему, что Бетти жила здесь с ноября по декабрь, платила доллар в день, как все, и что я не помню имен ее кавалеров. А теперь я могу идти? Грузовик должен вот-вот подъехать, а мне очень нужна эта работа.
В своем тяжелом костюме она едва дышала и истекала потом. Я показал на пустую кровать.
— Садитесь и отвечайте на мои вопросы, или я арестую вас за марихуану, которую вы спустили в туалет.
«Клеопатра на час» повиновалась, бросив на меня взгляд, который испепелил бы и Юлия Цезаря.
— Первый вопрос. Живет ли здесь некая Линда Мартин?
Шерил Сэддон взяла лежавшую на кровати пачку «Олд Голдс» и закурила.
— Я уже рассказывала сержанту-заике. Бетти пару раз упоминала о какой-то Линде Мартин. Она жила с ней в другом месте, на Де Лонгпре и Оранж. И знаете, прежде чем арестовать кого-то, у вас должны быть улики.
Я достал ручку и блокнот.
— Что вы скажете про врагов Бетти? Про угрозы в ее адрес?
— Проблема Бетти заключалась не в том, что у нее были враги, а в том, что у нее было слишком много друзей, ну, вы понимаете. Вы понимаете? Не подружек, а друзей.
— Умная девочка. Кто-нибудь из них когда-нибудь ей угрожал?
— Я не знаю. Послушайте, а нельзя ли ускорить процесс?
— Успокойтесь. Где Бетти работала, когда жила здесь?
Шерил Сэддон фыркнула:
— Ну, вы насмешили. Бетти нигде не работала. Она сшибала мелочь у соседок и раскручивала старичков на Бульваре. Иногда она пропадала дня на два-три, а потом появлялась с деньгами и рассказывала истории про то, где она их достала. Она была такая врушка, что никто не верил ни одному ее слову.
— Расскажите мне про эти истории. И про врушку тоже.
Шерил затушила сигарету и зажгла новую. Какое-то время она молча курила, и я понимал, что актерская часть ее натуры не прочь спародировать Бетти Шорт.
Наконец она сказала:
— Вы читали в газетах про Черную Орхидею?
— Да.
— В общем, у Бетти был такой бзик — всегда одеваться в черное. Таким нарядом она хотела произвести впечатление на кастингах, куда ходила вместе с другими девочками. Правда, это случалось нечасто, потому что она любила спать до обеда. Иногда она давала этому другое объяснение, говоря, что носит черное в знак траура по умершему отцу или по погибшим на фронте солдатам. А уже на следующий день говорила, что ее отец жив. Когда она исчезала на пару дней, а потом возвращалась с бабками, то одной девочке она говорила, что умер ее дядя и оставил ей наследство, другой — что она выиграла деньги в покер в Гарденс. Она всем врала, что замужем за героем войны, только у героя всякий раз менялась фамилия. Теперь представляете картину?
Я ответил:
— Отчетливо. Давайте сменим тему.
— Отлично. Как насчет международных кредитов?
— Как насчет кино? Вы, девчонки, все стараетесь туда попасть, верно?
Шерил обвела меня взглядом роковой женщины.
— Я уже попала. Я снималась в «Женщине-пантере», «Нападении призрака» и «Сладкой ягоде».
— Мои поздравления. А Бетти когда-нибудь снималась?
— Может быть. Может быть, один раз, а может, и нет. Она была такая лгунья.
— Продолжайте.
— Где-то на День благодарения девчонки, скинувшись, устроили на шестом этаже праздничный ужин, и Бетти, у которой тогда водились деньги, купила целых два ящика пива. Она хвасталась, что снялась в фильме, и показывала всем театральный бинокль, который ей якобы подарил директор картины. У многих девочек были дешевые бинокли, подаренные киношниками, но у Бетти был дорогой, на цепочке, с бархатным футлярчиком. Помню, у нее тогда глаза от счастья блестели, и она говорила, наконец-то наступила светлая полоса в жизни.
— Она сказала, как называется картина?
Шерил отрицательно покачала головой.
— Упоминала какие-то имена в связи с этим фильмом?
— Если и упоминала, то я не помню.
Я осмотрел комнату и, насчитав двенадцать кроватей по доллару за ночь, подумал о небедной жизни
