Вместе с солдатами чекистского спецназа в Белоруссию прибыли агенты НКГБ «Георг», «Вальтер», «Жак», завербованные из числа военнопленных. Группа Борисова должна была составить костяк легендированной немецкой воинской части, якобы оказавшейся в окружении.
Роль командира части исполнял доставленный из офицерского лагеря для военнопленных, бывший командир полка, подполковник Герхард Шерхорн, называемый в оперативной переписке «Шубиным».
18 августа через московскую радиостанцию легендированной организации «Престол» немецкой разведке сообщили, что «Александр» (наш агент «Гейне».—А. 3.) случайно вышел на контакт с попавшей в Белоруссии в окружение воинской частью численностью до тысячи восьмисот человек. Немцев уведомили, что «воинская часть» испытывает большую нужду в продовольствии, обмундировании, а главное, в оружии и боеприпасах. Передвижение «части» затруднено из-за большого количества раненых. Разведцентру довели биографические данные ее командира для возможной проверки и снятия подозрений как в отношении подполковника, так и возглавляемого им сборного отряда.
Семь дней московским радистам пришлось ждать ответа — абверовцы, вероятно, пытались навести необходимые справки о «Шубине» и после благоприятных отзывов готовили свои предложения.
«Благодарим вас за ваше сообщение, — говорилось в ответной радиограмме, — просим помочь нам связаться с этой немецкой частью. Мы намерены для них сбросить различные грузы и прислать радиста, который мог бы связаться с здешними руководящими органами…»
Отряд «Шубина» приступил к работе. В районе озера Песочное в Червеньском районе Минской области подготовили площадку для приема сбрасываемого с самолетов груза, а в нескольких километрах от нее, в лесу разбили лагерь «скрывающейся немецкой части» — несколько землянок, палаток, траншеи и окопы. Внешне это выглядело довольно убедительно и достоверно. В Москву, а оттуда за линию фронта, пошла радиограмма о готовности к приему самолетов, передан пароль для связи — «Ганновер».
Непосредственно на самой площадке для задержания парашютистов и приема груза постоянно находилась группа переодетых в форму противника солдат и оперативных работников НКГБ, а также десять агентов — немцев по национальности.
В трехстах метрах от площадки разбили палатки, обозначив «штаб» Шерхорна. При военнопленном подполковнике неотлучно находился владеющий немецким языком офицер контрразведки.
В ночь с 15 на 16 сентября с самолета люфтваффе десантировались три первых посланца немецкого командования. Их встретили и доставили в «штаб». Парашютисты доложили подполковнику о целях своего прибытия и полученных заданиях.
Старший из агентов — Курт Киберт рассказал «Генриху», что за несколько дней до заброски о попавшей в окружение группе было доложено Гитлеру и Герингу, которые передают Шерхорну свои уверения, что сделают все возможное для спасения его отряда. По сведениям Киберта, вторым самолетом прибудут врач и авиационный специалист. Последний окажет помощь в подготовке посадки самолетов типа «Арадо», загруженных оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Обратным рейсом в Германию следовало отправить раненых и больных, а «отряду» приступить к активным действиям в направлении линии фронта. После доклада прибывших парашютистов, в соответствии с разработанным сценарием, направили в сопровождении должным образом экипированных агентов НКГБ в лагерь «отряда», а по дороге инсценировали задержание всей группы, включая и негласных сотрудников контрразведки.
Из показаний арестованных выяснилось, что они выполняют задание разведотдела штаба Центральной группы германских войск и «Абверкоманды-103». В целях безопасности их шефы требовали самостоятельного выхода в эфир каждого из парашютистов-разведчиков и передачи условленных сигналов об отсутствии ловушки со стороны чекистов.
Двух немецких агентов удалось перевербовать и включить в радиоигру. О третьем, абверовцам было сообщено, что он тяжело ранен при приземлении.
Видя, что операция получает развитие и потребуется большой объем работы, включая координацию с белорусскими чекистами, руководство НКГБ СССР направило в Березино заместителя начальника 4-го Управления Л. Эйтингона — опытного сотрудника внешней разведки. Все руководство перешло в его руки.
Вскоре абверовцы перебросили к Шерхорну двух офицеров—врача и специалиста по авиации. Они доставили личные письма командующего группой армии «Центр» — генерал-полковника Рейнгарда и начальника «Абверкоманды-103» Барфельда и сообщили о выделении Герингом четырех транспортных самолетов.
Перевербованный контрразведчиками авиаспециалист вскоре доложил в «Абвергруппу» о готовности к приему самолетов.
Менее чем за месяц из-за линии фронта прибыли 16 немецких агентов, доставлено 8 радиостанций, а также оружие для ведения боевых действий при прорыве к фронту. Операция развивалась по плану, но возникли и серьезные трудности.
Немецкое командование пришло к выводу, что необходимо эвакуировать раненых из группы Шерхорна, иначе она будет скована в своих боевых действиях. Вот почему в радиограмме 30 октября 1944 г. сообщалось о необходимости дополнительной подготовки площадки, куда должны приземлиться транспортные «Арадо».
Контрразведчики стали перед дилеммой.
Первое, что подсказывали обстоятельства, — это принять немецкие самолеты на подготовленные площадки. Но что бы это дало? Два транспортника «Арадо», восемь-десять летчиков люфтваффе и кое- какой груз. А на рассчитанной на перспективу операции «Березино» можно ставить крест. Подобно брошенному в воду камню круги подозрений наверняка достигнут и Москвы — а там агент «Гейне» и легендированная организация «Престол» со своей рацией. Они тоже потеряют доверие, и передаваемая ими, согласованная с Генеральным штабом РККА, дезинформация уже не принесет желаемого эффекта.
Второе решение предполагало отказ в приеме самолетов, что тоже, в некоторой степени, подрывало доверие абвера и армейского командования к отряду «Шубина», но шанс на дальнейшее развитие операции сохранялся. Сохранилась бы и возможность добиться от немцев открытия одного из участков фронта для прохода «воинской части» и введение вместе с ней специально подготовленного подразделения Красной Армии для развития боевых действий в тылу у фашистов.
О своих соображениях чекисты доложили в Государственный Комитет Обороны. Сталин и Берия в телефонных разговорах с наркомом госбезопасности согласились с последним предложением, а Молотов даже наложил на служебной записке резолюцию: «По-моему, второй вариант (тянуть дело дольше) — лучше».
Убедить немцев не присылать самолет стоило большого труда. Для начала подготовили за подписью «Шубина» радиограмму, что для обеспечения посадки необходима предварительная присылка крупнокалиберных зенитных пулеметов, противотанковых ружей, гранат и боеприпасов. Из-за фронта ответили, что готовят большую партию груза. Тогда по рации Шерхорна сообщили о боевых столкновениях с частями Красной Армии и возможном изменении места дислокации. После нескольких подобных телеграмм немцы согласились, что посадка самолетов в белорусских лесах далеко не безопасна и может даже отрицательно повлиять на скрытность действий отряда Шерхорна. Зато поток грузов увеличился. Перевербованный нашей контрразведкой абверовский агент-радист Стрябцев, включенный в операцию «Березино» под псевдонимом «Д», передал в штаб группы армий «Центр»: «…Обмундирование и продовольствие получены. Наряду с действительной помощью это подняло дух части, боевая мораль которой осталась не сломленной. По получении дальнейших посылок затребованного вооружения и боеприпасов мы надеемся на успех предприятия и на то, что, прибыв к фюреру, мы еще примем участие в конечной борьбе за свободу нашего отечества. Шерхорн».
Если немецкое командование регулярно стало присылать грузы, то абверовцы, чтобы подстраховаться, забрасывали в район дислокации легендированной группы свою агентуру, о которой «Шубину» не сообщалось. В основном это были офицеры и солдаты первого полка так называемой дивизии «Брандербург» — диверсионно-разведывательной воинской части, подчиненной непосредственно берлинскому аппарату абвера.
Как выяснилось позднее, всего немецкая разведка направила восемь агентов с целью «прощупать» Шерхорна и его отряд, к счастью, все они были установлены контрразведкой и арестованы. Они не успели передать в эфир ни одной радиограммы. А чуть позднее отдельные из «ревизоров» вышли в эфир, но уже
