закладывают подельники. Два на два метра, приваренные к полу столы, привинченные к полу стулья. Номера 1, 2, 3: Сахарный Рэй Коутс, Лерой Фонтейн, Тайрон Джонс. На стене коридора вывешены сведения о приводах в полицию: Эд читает внимательно, запоминает даты, места, известных сообщников. Глубокий вздох, чтобы унять страх перед выступлением – и вперед, в комнату № 1.
Сахарный Рэй Коутс в мешковатых джинсах пристегнут наручниками к стулу. Высокий, светлокожий – скорее мулат, чем негр. Губы разбиты, нос расквашен, один глаз заплыл.
– Похоже, нам обоим недавно досталось, – улыбается Эд.
Коутс мрачно косится на него одним глазом. Эд снимает с него наручники, выкладывает на стол сигареты и спички. Коутс растирает запястья.
– Тебя Сахарным Рэем прозвали в честь Рэя Робинсона [25]? – спрашивает Эд.
Молчание.
Эд садится напротив.
– Говорят, Рэй Робинсон может за секунду провести серию из четырех ударов. Но мне, честно говоря, не верится.
Коутс поднимает руки – видно, что они его не слушаются. Эд открывает пачку сигарет.
– Да, знаю, эти штуки нарушают кровообращение. Тебе двадцать два года, верно, Рэй?
– И что, если так? – хрипло отвечает Коутс. На горле у него синяки, следы пальцев.
– Смотрю, кто-то из офицеров слегка перекрыл тебе кислород?
Молчание.
– Сержант Винсеннс? – спрашивает Эд. – Любит одеваться по последней моде?
Молчание.
– Не он? Значит, Дентон? Жирдяй с техасским выговором, как у Спейда Кули по телеку?
У Коутса подергивается здоровый глаз.
– Что ж, сочувствую, – говорит Эд. – Этот Дентон настоящий зверюга. Видишь, какие у меня синяки? Это я с ним провел пару раундов.
Молчание. Выстрел в молоко.
– Ну и пошел он к черту, этот Дентон. Как считаешь, Сахарный Рэй, похожи мы с тобой на Робинсона и Ла Мотту после их последнего боя?
Опять мимо.
– Значит, тебе двадцать два?
– Ну и чего?
Эд пожимает плечами.
– Да ничего, просто размышляю вслух. Лерой и Тайрон – несовершеннолетние, высшая мера им не грозит. Знаешь, Рэй, надо было тебе провернуть это дельце года два назад. Получил бы пожизненное, отсидел пару лет в колонии, в Фолсом перешел бы уважаемым человеком. Жил бы в тюрьме как сыр в масле, «сестренку» бы себе завел…
«Сестренка» попадает в цель: Коутс торопливо зажигает сигарету, подносит к губам, кашляет. Губы у него дрожат.
– Я с мужиками не пилюсь!
– Знаю, сынок, – улыбается Эд.
– Какой я тебе сынок, ты, гнида, коп позорный! Сам ты «сестренка»!
Эд смеется.
– Ну конечно! Ты человек опытный: в колонии уже бывал и знаешь, как эти дела делаются. Я – добрый полицейский, болтаю с тобой о том о сем и пытаюсь тебя разговорить. Ты крутой парень, Рэй. Черт побери этого Тайрона – я ведь совсем было ему поверил! Должно быть, Дентон мне все мозги отбил. Как я мог на такое купиться?
– Чего это? На что купиться?
– Да ни на что, Рэй. Давай сменим тему. Что ты сделал со стволами?
Коутс потирает шею. Руки у него дрожат.
– С какими еще стволами?
Эд наклоняется к нему.
– Да теми самыми, из которых ты с друзьями стрелял в Гриффит-парке.
– Не знаю я никаких стволов!
– Правда? А откуда у Лероя и Тайрона в номере коробка из-под патронов?
– Это их дела.
Эд качает головой.
– Какая же мразь этот Тайрон! Ты с ним вместе сидел в Казитасе, верно?
