Умный, бесстрастный. В пятьдесят третьем положил трех негров – подозреваемых по делу «Ночной совы». Весна пятьдесят восьмого – новые улики показали, что он убил не тех. Дело было возобновлено, расследованием занялись он и Дадли Смит – самое масштабное расследование за всю историю Лос- Анджелеса. Убийства – гнусные интриги – переплетения заговоров. Его отец – строительный магнат – покончил с собой при невыясненных обстоятельствах, состояние перешло к инспектору Эду. Тад Грин уходит в отставку с поста шефа Бюро расследований – шеф Паркер перепрыгивает через Дадли, назначая его преемника: Эдмунда Дженнингса Эксли, тридцати шести лет.
Так что вот так – Эксли и Дадли – терпеть друг друга не могут.
Никаких преобразований в Бюро – только Эксли – холодный как айсберг.
Зеленый – всю дорогу до дома Мег. Во дворе только ее машина. Мег в кухонном окне.
Моет посуду – быстрые движения рук, наверное, музыка. Улыбается – очень похожа на меня, только нежнее. Я посигналил…
Ага! – прихорашивается – поправляет очки, приглаживает волосы. Улыбка – нетерпение.
Я взбежал по ступенькам; Мег держала дверь открытой.
– У меня было предчувствие, что ты принесешь мне подарок.
– Откуда?
– В прошлый раз, когда о тебе написали в газетах, ты купил мне платье.
– Умничка Клайн. Ну давай открывай.
– Было, наверное, ужасно? А то по телевизору такое показывали…
– Он был ненормальный. Ну же, развязывай.
– Дэвид, у меня к тебе дело.
Я легонько подтолкнул ее: «Давай же». Раз, два – оберточная бумага в клочья. Радостный возглас, к зеркалу – зеленый шелк, как раз по размеру.
– Ну как?
Резко обернулась – чуть очки не слетели. «Застегни молнию?»
Втискиваю ее в платье, застегиваю молнию – как влитое. Мег целует меня, вертится перед зеркалом.
– Господи, ты и Джуниор. Тот тоже вечно никак собой не налюбуется.
Память переносит меня в тридцать пятый: выпускной бал. Наш старик тогда сказал: пойди с сестричкой – а то ей все какие-то неподходящие парни попадаются.
Мег вздыхает:
– Очень красиво – как и все, что ты мне даришь. А как поживает Джуниор Стеммонс?
– Спасибо, на здоровье. Джуниор Стеммонс – да так, средне. Не дотягивает он до следователя – если бы его папаша не сделал меня начальником подразделения, я бы отправил его обратно в академию – студентиков гонять.
– Отсутствие командных навыков?
– Именно. Вдобавок к этому чувствительный, как баба, что еще хуже, и вечно взвинченный, как будто наркопритон накрывать едет – тоже мне следователь Отдела по борьбе с наркотиками. А твой где?
– Заполняет какие-то бумажки по поводу здания, которое проектирует. Кстати, раз уж мы об этом заговорили…
– Елки-палки. Ты о наших домах – так? Что там – опять неплательщики?
– В наших трущобах – ничего удивительного. Я про Комптон. Три дома – недоимки.
– Так посоветуй мне. Ты ведь у нас спец по недвижимости.
– В двух домах задолжали за месяц, в оставшемся – за три. По закону требование о выселении выписывается спустя три месяца, и исходя из этого назначается дата судебного разбирательства. Ты ведь адвокат.
– Т-твою… Терпеть не могу судов. И – присядь, пожалуйста.
Она уселась в кресло – зеленый шелк, зеленая обивка. И – ее волосы на фоне зелени. Они черные – темнее, чем мои.
– Ты здорово разбираешься в судебных процессах, но я ведь знаю, что ты сделаешь – ты пошлешь туда каких-нибудь громил с фальшивыми документами.
– Так легче. Скажем, Джека Вудса или одного из ребят Микки.
– Вооруженного?
– Ага, и очень опасного. А теперь еще раз скажи, что тебе понравилось платье, чтобы я мог спать спокойно.
Она принялась загибать пальцы – наша с ней старинная процедура:
– Мне понравилось платье – раз, я люблю своего старшего брата, пусть ему досталась вся красота и тем паче мозги – два, и – кстати, о приятном – я снова бросила курить, мне наскучила моя работа и мой муж, и я подумываю завести романчик, пока мне не стукнуло сорок и я не растеряла остатки своей привлекательности, – это три. Если у тебя на примете есть кто-нибудь, кто не полицейский и не гангстер, можешь познакомить.
