Я удивилась:
— А это-то при чем?
Ула вздохнул:
— Рыжие волосы всегда считались признаком ведьмы. Не перебивай меня, пожалуйста. — Я покорно кивнула. — Ты умеешь читать и писать, и еще… у тебя есть способности к ясновидению. Несколько раз ты помогала находить пропавшие предметы. Вот, собственно, и все.
— Все?! — опять завопила я. — Ты хочешь сказать, что я тут сижу только из-за красивых глаз?
— Это, конечно, утрированно, но в целом верно, — согласился Ула.
Я со вздохом прислонилась к стене. Ну я и влипла! Хоть в какой-нибудь бы жизни проснуться герцогиней в роскошной постели, а не порхать, как Ленин, по тюрьмам да по ссылкам.
— И долго мне тут сидеть? — спросила я Улу. — И вообще, как я смогу найти здесь какой-нибудь замок, если через несколько дней меня сожгут на костре за ведьмовство?
— Потерпи, всему свое время, — загадочно ответил Ула. — Мы здесь неспроста оказались.
Я поджала под себя ноги и постаралась засунуть кисти рук в рукава блузы. От каменных стен тянуло холодом, а систему центрального отопления в то время, кажется, еще не изобрели. Оставалось только сидеть и ждать, пока что-нибудь произойдет. Ула, судя по всему, опять поленился собрать все сведения в небесных архивах… Говорят, что собака со временем становится похожей на своего хозяина. Перефразируя это высказывание, можно было бы сказать, что каждый Помощник со временем становится похожим на своего подопечного. Постепенно я обнаруживала, что характер Улы очень похож на мой, и это не прибавляло мне оптимизма и хорошего настроения.
— Там в твоей книге есть еще что-нибудь интересное про меня? — безо всякой надежды спросила я.
— Немножко, — ответил Ула. — В основном о твоем происхождении. Хочешь послушать?
Вопрос был явно риторическим, но я вежливо произнесла:
— С удовольствием.
— Тебя зовут Анна Рёд Иварсдоттер Ольбю, — выдал Ула, на мой взгляд, самую важную информацию.
— Bay! — неуверенно произнесла я. — Это имя или считалочка?
— На самом деле все расшифровывается очень просто. Анна — это имя, данное тебе при крещении, Рёд — второе имя. Оно означает “рыжая”, и этим именем тебя и называли дома.
— Похоже на собачью кличку, — пробормотала я. Ула невозмутимо продолжал:
— Иварсдоттер значит “дочь Ивара”. Это тебе вместо фамилии. Традиционное прибавление к имени у бедняков. А Ольбю — это название хутора, откуда ты родом. Хутор этот очень бедный — четырнадцать детей и клочок земли.
Н-да! Четырнадцать братьев и сестер, собачья кличка вместо имени и обвинение в ведьмовстве — жизнь просто прекрасна!
— Ты говорил, что я грамотна, — вспомнила я. — Это что еще за насмешка судьбы? Только не говори, что я с детства испытывала страсть к образованию!
— Вовсе нет, — усмехнулся Ула. — Просто твоя бабка со стороны матери была грамотной и от нечего делать научила тебя читать и писать. К старости ее ноги ослабели, и она целыми днями просиживала у окна в своей комнате. А тебя, как самую непослушную, частенько оставляли присматривать за бабкой. Бабуля была ушлой старушкой и убедила тебя, что если ты обучишься грамоте, то сможешь многого добиться. Так что твоя грамотность объясняется скорее твоим тщеславием, нежели стремлением к учебе…
— Очаровательно! — проворчала я, постукивая зубами от холода. — Пока что я добилась только внеочередного места на костре… Ну да ладно, хоть согреюсь.
Тяжелая дверь внезапно заскрипела всеми своими досками и начала медленно отворяться. Ула тотчас же потух и ввинтился в пол, как крот-землеройка со стажем.
В темницу вошел грязноватый детина неопределенного возраста и социального положения. С первого взгляда становилось ясно, что слова типа “мыло” и “расческа” наводят на него тоску. В руках этот победитель конкурса “Ненавижу Мойдодыра!” держал большую грязную тряпку гигантских размеров. Без лишних слов он подошел ко мне и начал обматывать меня этой дрянью.
— Она же экологически не чистая! — возмутилась я и получила кусок тряпки в рот. Вообще-то я славилась тем, что всегда высказывалась невпопад и не вовремя. Но, как говорится, слово не воробей — топором не вырубишь..
Тем временем детина методично обмотал меня этой нестираной гадостью по самое “не балуйся”, взвалил получившийся кулек себе на плечо и потопал к выходу.
Я уже успела выплюнуть импровизированный кляп изо рта и всю дорогу развлекалась тем, что, вспомнив всякие приключенческие романы, пыталась покусать моего носильщика. Не знаю, как там в романах дюжие детины падали от тренированного укуса слабосильных девиц, а мой похититель даже не почесался. Я только обслюнявила ему часть рубашки, но этим, по-моему, только поддержала его немытый имидж.
Поскольку всю дорогу я, как перепившая летучая мышь, висела вниз головой на весьма сомнительном насесте, то не смогла понять, что происходит и куда меня вообще тащат. Я подозревала, что это был своеобразный способ перевозки, а точнее — переноски преступников.
Наконец меня куда-то занесли и самым неделикатным образом свалили на пол. Тряпка закрывала мне глаза, и я ничего не видела. Однако услышала звон монет, чей-то тихий голос и скрип закрываемой двери. Меня, опять же, без лишних церемоний прислонили к стене, придав мне таким образом сидячее положение. Чья-то рука наконец-то сняла с моего лица грязную пакость, и я увидела, что нахожусь в маленькой полутемной комнатушке. Всю обстановку составлял единственный стул, на котором сидел пожилой мужчина. Припомнив уроки истории, я поняла, что дядя явно принадлежал к богатому сословию. Об этом говорила его одежда (шикарный материал — бархат, парча, никакой синтетики) и обилие драгоценностей. Видно, инквизитор — должность прибыльная.
Оглядев меня с головы до тряпки, мужчина покашлял и спросил неожиданно глубоким и звучным голосом:
— Как тебя зовут, девушка?
Вопрос оказался для меня трудным. Я спешно постаралась припомнить свое имя. Анна… как там звали моего отца? Кошмар? Удар? Нет, кажется, Увар или Ивар, да, точно — Ивар! Значит, я Анна Иваровна?
Но Ула говорил как-то по-другому… Пауза явно затянулась, и я в отчаянии выпалила:
— Рёд! — и проглотила рвущееся наружу: “Ко мне!”
Мужчина приподнял брови:
— Я вижу, что ты рыжая, но как твое имя?
— Да зовут меня так, — объяснила я, стараясь быть убедительной. — Дома меня все называли Рёд.
— Понятно, — кивнул мужчина, — но я все же хотел бы знать твое полное имя.
Надо же! Никогда нигде не читала, что инквизиторы такие обходительные люди. Я думала, что для начала знакомства они запихивают ведьму во все возможные пыточные приспособления, а затем узнают имя, чтобы написать его на могилке… Но как же мне выговорить мое имя? Слава богу, над ухом раздался, наконец, жаркий шепот Улы, и я послушно повторила вслед за ним:
— Анна Рёд Иварсдоттер Ольбю.
— Хорошо, Анна-Рёд, — кивнул мужчина. — Ты должна называть меня господин барон. Слушай меня внимательно. Ты хочешь избежать смерти на костре?
По идее, я должна была хотеть, поэтому оживленно закивала головой и спросила:
— А что, теперь самому можно выбрать вид смерти? Тогда я предпочла бы что-нибудь изысканное вроде чаши с ядом или шелковой петли…
— Ты еще в состоянии шутить? Это хорошо, — обрадовался барон. — Значит, ты мне подойдешь.
“Что, хотите примерить?” — чуть не ляпнула я игриво, но сдержалась и вопросительно глянула на барона.
— Я освобожу тебя, если ты согласишься сделать для меня кое-что…
Ну, так и знала, это маньяк или извращенец! А с виду такой интеллигентный мужчина. А может, он и не барон вовсе, а маркиз какой-нибудь с красивой фамилией де Сад или де Огород… Я решила потянуть время
