огромными деньгами. И всем стало понятно, что такой дорогостоящий проект просто обязан стать настоящим мэйнстримовым хитом.
В идеале мы хотели устроить премьеру «Красивой» (рабочее название картины) сразу после завершения «Няни». Задумывался такой кульбит: сегодня няня, завтра – супер-агент. Вот, одна моя героиня гламурненько выходит замуж за Максима Викторовича Шаталина, а другая, буквально через несколько дней, спасает мир. Мы пытались представить себе, как зрители на это отреагируют. Но процесс работы над картиной был слишком сложный, мы не хотели отказываться от наших задумок, не хотели жертвовать размахом, грандиозностью проекта. Мы опаздывали. Возможно, если бы «Код Апокалипсиса» вышел на восемь месяцев раньше, эффект от картины был бы совсем другой. Хотя, в процессе работы и так стало понятно, что к героине из «Няни» новая героиня никакого отношения не имеет. И зрители уже отошли от Вики Прудковской, и я изменилась за это время.
Приключения в стиле бондианы – это такая современная сказка, экшн, трюки, невероятные спецэффекты. И эта сказка перемещается из страны в страну. Это дорого, но в этом есть свой стиль, как в ароматах от Chanel. Джеймс Бонд не бывает за три рубля в базарный день. Герой всегда блестяще одет, у него хорошие манеры. Шикарные женщины вокруг. Он всегда немного ироничен. Он безупречно владеет любым оружием и техникой боя. Автомобили, яхты, самолеты, вертолеты – ему подвластно все, все к его услугам. С утра до вечера он спасает мир от нависшей угрозы.
Вот и я должна была стать безупречной и спасти мир. Но я не умела делать ничего из набора шпионки. Не владела боевыми искусствами, не прыгала с парашютом, никогда в жизни не стреляла. И уж что говорить, я просто не представляла себе, как это – ударить человека?! Но самой главной проблемой все- таки оставалась моя внешность. Такая добрая, приветливая, привычная Настя Заворотнюк. Кто же мог поверить в то, что она опасна, как гремучая змея. Ту т хоть с ног до головы обвешайся погремушками, а все равно – не страшно ни капельки. Поэтому, прежде всего мне потребовалась кардинальная смена имиджа.
Мы нашли какого-то страшно знаменитого французского стилиста. Арно. Он создает самых красивых женщин Франции. И не только Франции – вот уже лет пять он работает с Шарон Стоун.
Мы отправились в командировку, в Париж. Накануне нашей встречи у Арно был день рождения, он отмечал свое сорокалетие. И наш французский сопродюсер Пьер рассказал, что на вечеринке у Арно встретил всех самых роскошных и знаменитых красавиц. Они все пришли поздравлять своего «мастера» – топ-модели, актрисы, певицы.
Мои фотографии, записи с «няней», отправили стилисту заранее. И попросили максимально отойти от образа Вики Прудковской. Я была уверенна в том, что Арно, в первую очередь, будет менять цвет волос. Это первое, что мне пришло в голову. Мы встречались с французской группой Апокалипсиса, с актером Венсаном Пересом, который должен был играть главную роль, и много обсуждали. Продюсер Пьер – чернокожий мужчина лет сорока восьми, очень красивый, с потрясающим, низким бархатным голосом, все смотрел на меня, разглядывал. И с его лица не сходило выражения недоумения, смешанного с легким оттенком разочарования. В глазах – немой вопрос «Вы что – с ума сошли? Вот это – подполковник ФСБ?!». И я поняла, что совсем не обнадежила его. Впрочем, он был достаточно спокоен, но чувствовалось, о чем он думает: «Русские ребята странные. Ну, если знают, что им надо, пусть делают. В конце концов, картина не моя – пускай сами выплывают, как знают».
Наутро по прилету в Париж я очень волновалась. Приехал Арно со своим молодым человеком. Сразу обнадежил:
– Прекрасно!
Я растерялась.
– Извини меня, пожалуйста, я неважно выгляжу, – сказал Арно. – Но ты меня должна понять. Отмечал вчера день рождения.
И мне понравилось, что никакого в нем нет пафоса, никаких рассказов о своих достижениях, хвастовства. Он извинился за помятое лицо, объяснил, что было много выпито, и сообщил, что, наконец-то, нашел свою вторую половину. Поведал трогательную историю о том, как порадовалась его мама за него, когда он представил ей своего друга. «Наконец-то, сынок!».
Я сижу, слушаю, а сама жду экзекуции.
– Жалко, что тебя вчера не было… Ну, ладно, давай работать.
– Давай… – говорю.
– Ну что ж, прекрасно!
– Ой, не надо говорить мне это слово «прекрасно» все время, а то я перестану в него верить. Давайте уж, перекрашивайте меня.
– Нет!
– Как это – «нет»?! Черный цвет волос для главной героини просто невозможен, я же знаю.
Он слишком сложный, – выдаю я свои глубокие познания в кинобизнесе, на что тут же получаю встречный вопрос:
– Это какой твой фильм по счету?
Я парирую вопросом на вопрос:
– Художественный?
И тут же краснею.
– Так вот, я тебя спрошу: для Моники Белуччи темный цвет – это сложно? А ее волосы абсолютно идентичны твоим. И по структуре и по цвету.
И дальше он мне выкладывает целый пасьянс из черноволосых актрис, которые живут и снимаются с этим цветом припеваючи.
– Ты не должна менять цвет! Потому что твой цвет звучит в один голос с темпераментом, с твоей внутренней жесткостью. Этот цвет – он spicy, черный перец, придает тебе остроты. И если ты его поменяешь, станешь как переваренная картошка. А у тебя должна быть такая агрессивная сексуальность. И без такого цвета волос, как у тебя, ее просто не будет. Я бы вот что тебе посоветовал, чтобы образ стал совсем невозможный – медовые линзы. У меня есть одна модель знакомая, она сейчас мисс Франции. У нее точно такого же цвета волосы и свои медовые глаза. Это просто невыносимо, это выглядит так, что просто хочется лечь у ее ног и умереть. И это только во-первых. А во-вторых, светлые глаза сбивают внимание, привлекая его к себе. Ты же супер-агент! Твой собеседник сразу завязнет в этих глазах, в этом меду. Ты улыбнулась, увлекла. И дальше делаешь с этим человеком, что тебе нужно. И это еще не все. В третьих – в тебе просыпается нечто волчье, хищное. Темно-желтые глаза, они горят. Желтый взгляд волчицы опасен. Манящий, завораживающий, пугающий и строгий образ.
И вот, когда я надела эти желтые линзы, я поняла его мысль. Мне раньше казалось, что мой темный взгляд – он жестче. Но я ошибалась. На самом деле, медовые линзы дали реальную жесткость. Глаза стали ярче и холоднее. Ты держишь оборону, и никто близко не подойдет. Пожалуйста, пробуй, но ты упрешься в стекло, которое тут же возникнет между тобой и этой женщиной.
Арно сделал грим, причем, очень быстро. Начал рисовать глаза. И когда он их нарисовал, у меня абсолютно пропало желание улыбаться. Раньше я была уверенна в себе, только когда улыбалась. Мне казалось, что от меня только этого и ждут. И вдруг смотрю – мне не нужна улыбка. И я успокоилась. Этот образ был достаточен для всего. Пришла уверенность, которой я раньше не чувствовала.
Арно спросил:
– Тебе это нравится? Вот так ты должна играть!
Пришел наш оператор, посмотрел на меня, удивился. Говорит:
– Слишком много краски на глазах, так нельзя.
– А ты попробуй. Нет, значит нет. Больше не будем говорить на эту тему.
Арно очень мягко, не конфликтуя ни с кем, предложил:
– Поснимайся, Настя. Сделайте кинопробы нового лица. И вы поймете, что такой грим отлично уживается с пленкой.
Любовник Арно, трогательный молодой человек, тем временем быстро сбегал за ножницами. И Арно стал меня стричь. Убрал длинные волосы, остатки химии, все наследство, оставшееся от «Няни». Он оставил длинное карэ, и дальше просто рвал волосы, челку. Все рваное, клоками, все висит. Он сжимает это руками, укладывает… Моему удивлению нет предела.
