невидимая хлесткая пружина внутри, такие пружины бывают у всех бывших цирковых, даже у стариков и толстяков, а гизела была юной и худой, и хотела, чтобы меня посадили в тюрьму
с тех пор я решил ни на ком не жениться, хотя мог бы пересмотреть свое решение, если бы, скажем, герхардт майер стал женщиной
тем временем дневник саши подавал мне сигналы из комнаты за шторами цвета незрелых яблок, он мерцал в глубине ее постели, как будто маяк на мысе аллапул, я знал, что в конце этой тетради меня ждет развязка, которую я оттягиваю всеми силами, как ребенком старался раньше времени не заглянуть в рождественский чулок, висящий над камином
да ну тебя, говорил во мне прежний луэллин, повторяя за апулеем,
не могу, старик, уже поздно, не обессудь, отвечал ему тот, что жил теперь вместо меня
сегодня я должен положить на место то, что взял без спросу, а то покойная миссис сонли осталась без чтения и ругает меня, наверное, последними словами
там, на веранде, она читала сашин травник, в этом нет сомнений: я нашел в нем ту самую строчку, как будто подчеркнутую острым ноготком, там говорится о сломанных перилах, и еще — о падении с лестницы вниз
что она хотела этим сказать — что отец александры тоже падал с лестницы, только остался в живых, потому что рядом была саша, и она испугалась? что, если бы я перестал злиться и ответил на письма моего отца, он бы тоже поднялся с каменного пола и пошел, немного прихрамывая?
выходит, текст способен заменить живого человека не хуже, чем глиняный ушебти мог заменить покойника в египетских полях камыша?
помню, как я завидовал владельцу такого ушебти, когда в первый раз читал книгу мертвых:
о чем папа думал, лежа там в подвальной темноте, когда понял, что не выберется наверх, когда устал кричать?
в тот день я не стал ждать спасительного гудения пылесоса, я знал, что финн занята на кухне с группой йоркширских подростков, которым, по всей вероятности, отказали с утра пораньше в хизер- хилле
трое высокомерных мальчиков и две девицы с тревожными колечками в губах — всегда расстраиваюсь, глядя на такие колечки, мне кажется, что они продеты в те самые отверстия для истечения нефритовой струи, [106] о которых писал даос из провинции хунань, как они только с этим справляются?
одна из девиц напомнила мне лондонскую соседку табиту — такие же молящие глаза и густой молочный голос, один из спутников то и дело трепал ее холку и круп, а она мычала и отмахивалась
в начале лета я рассказал табите историю о гласгавлен [107] — волшебной корове, которую в ирландии доили почем зря и кто угодно, покуда одна деревенская хозяйка не подставила под щедрые струи решето вместо подойника, гласгавлен обиделась и больше молока не давала
табита, похоже, ничего не поняла и засмеялась — ну и я засмеялся
финн пришлось поселить школьников в просторный номер для новобрачных, заложить окно листом картона и поставить две раскладные кровати, потом мальчики потребовали горячий завтрак и шенди, так что дел у горничной было по горло, и я вызвался немного помочь
а куда ляжет пятый подросток? спросил я, вытаскивая пыльные матрасы и запасные одеяла из кладовой, финн свела глаза к переносице и произвела ртом неопределенный звук, показавшийся мне неприличным
я был уверен, что саша не появится до обеда, за все утро я не успел сказать ей ни слова, хотя приехал самым ранним автобусом, в шесть тридцать — то есть я мог, наверное, отыскать ее в саду, но боялся, что нетерпение меня выдаст
настороженный, торопливый вор ворочался во мне, крутился в барабане моего живота, сушил мне рот и саднил под ложечкой — так что я просто сел на садовую скамью и стал ждать, и дождался
саша отправилась на угольный склад в торни, за печными яйцами — так здесь называют брикеты из антрацитовой пыли,
по мне, так они больше похожи на исполинские конфеты-подушечки
ровно в девять у моста появилась заказанная в порту машина с высоким кузовом, в кабине сидел лохматый парень в жилетке со множеством карманов, копия одного из местных пожарников — глядя на него, я подумал, что у вишгарда кончился божественный пластилин, и мне подсовывают наскоро переделанные фигурки уже не раз использованных персонажей
уходя, саша плутовато улыбнулась мне и позвенела воображаемой мелочью в кармане — слепой старец плутос [108] наклонил свой рог над
я встал, когда ворота за ней закрылись, и быстро прошел в дом, никем не замеченный
в комнате хозяйки было темно, но я знал, что мне нужно, и мог двигаться на ощупь, рано или поздно мне придется двигаться так среди бела дня — привыкай, лу, сказал бы неумолимый суконщик, скоро тебе придется наугад бросать в людей копье из омелы [109]
довольно детских тайников, жестяных коробок и фальшивых могилок, набитых рок-н-рольными постерами и ношеной одеждой, сказал я вслух — нарочно, чтобы духи этой комнаты не противоречили мне, потом засунул руку под подушку и достал оттуда то, что хотел
дневник послушно открылся на той странице, которую я не дочитал в прошлый раз — значит, духам этой комнаты я был небезразличен
кровать саши еще не застелили, а плетеное кресло было завалено платьями и бельем, поэтому я сел на пол, облокотился о холодную стену и начал читать
я читал не торопясь, зная, что этот дневник не скажет мне больше, чем сказал украденный травник, но я и не хотел больше, я хотел — дальше
был бы я каким-нибудь насими из ширвана, сказал бы, что рот мой наполнился слюной восторга и горечью любопытства
чем дальше я читал, тем холоднее становилась стена, дочитав последнюю страницу, я посидел еще немного на полу, закрыл дневник, взял его двумя пальцами за край обложки, будто мертвую бабочку, сунул под сашину подушку и вышел вон
Дневник Саши Сонли. 2008
Было не было, есть только есть.
Двадцать первое июля. Не прошло и трех недель, как я вернулась из Хенли, в который не ездила, а у меня в доме гостьи, которых я не звала, стучат ложками на кухне — совсем как в те времена, которых я вспоминать не хочу.
Вот моя сестра поднимает глаза — зрачок, будто черный жучок на блеклом лепестке — и говорит: Фенье нужна няня. Видишь ли, я намерена заняться пансионом, вы с Эвертон совсем не справляетесь.
