подсчетам, в 3,5 раза). Но именно железа высокого качества, необходимого для изготовления ружей и пищалей, явно не хватало. Поэтому много железа выписывалось из Швеции, а кроме того, ружейные стволы и шпаги привозили из Нидерландов, а также из Англии и Германии (Заозерская 1970: 335). По свидетельству С. М. Соловьева, только в 1629 г. из Швеции было выписано 25 000 пудов прутового железа (Соловьев 1988: 290). Это лишь немногим превышало годовую потребность всей русской армии (Черноусов и др. 2006). Импортное железо и сталь поступали в северные районы страны через Архангельск; привозились они и в Новгород, а через него — в Москву (Фальковский 1950: 240).
По сортам импортный металл разделялся на белый, белый листовой, волоченый, черный листовой, свейский прутовой (Западноевропейские купцы… 1992: 95). Основную часть импорта черного металла составляло белое листовое железо, процесс производства которого в России не был освоен. Под белым железом имелось в виду луженое железо, которое пользовалось повышенным спросом в связи с возросшими объемами строительных работ. Производство белого железа было широко налажено уже в середине XV в. в Пфальце (Германия). Это был достаточно сложный процесс. Первоначально производилась равномерная расковка листа черного отожженного железа механическим молотом. Затем лист подвергался обработке наждаком и специальному травлению с последующим многократным погружением его в ванну с расплавленным оловом. Особенно славилось саксонское белое железо (жесть). Для его транспортировки использовались бочки, куда помещалось несколько сотен (до 450) свернутых листов (Беккерт 1988: 78– 94).
Свейское (шведское) прутовое железо ценилось за свою твердость, которая была следствием высокого содержания фосфора в металле. Такое железо хорошо сваривалось с различными сортами стали, имело привлекательный (блестящий) вид, который оно приобретало после полировки.
Что касается готовой бытовой продукции из черного металла, то основные потребности общероссийского рынка покрывались за счет собственного производства. Номенклатура ввозимых железных предметов охватывала следующие изделия: ножи, замки, ножницы, свечные щипцы и некоторые предметы вооружения (латы, сабли, шпаги, оружейные стволы и замки, мушкеты, пистоли). Как видим, перечень ввозимой кузнечной продукции очень ограничен. В нем отсутствуют такие значимые категории, как инструментарий, сельскохозяйственные орудия, бытовой инвентарь.
У нас есть редкая возможность сравнить технологию изготовления импортной продукции (прежде всего ножей) с изделиями русских мастеров.
Среди разнообразного железного инвентаря, находимого при археологических раскопках, такое универсальное орудие, как нож, во все времена был индикатором технологических знаний или технологических предпочтений, связанных с определенными традициями.
К импортным изделиям относятся ножи с клеймами, которые общепринято рассматривать как продукцию западноевропейских мастерских. Из исследованных нами материалов такие ножи встречены в коллекциях из Москвы, Изборской крепости, Твери.
Анализ клейм и свидетельства письменных источников позволяют исследователям определить, откуда именно ввозились ножи. Это прежде всего Венгрия, Чехия, Австрия и целый ряд южных немецких городов. Причем в разное время доминировали разные направления. С внешней торговлей в Москве была непосредственно связана целая группа купцов, прежде всего группа купцов-сурожан. Так, коллекция ножей с клеймами, найденных в западной части Зарядья, имеет прямое отношение к купцам-сурожанам.
Из Зарядья было исследовано 15 ножей с клеймами, относящихся к XIV–XVI вв. (Беленькая, Розанова 1988). Как было установлено, использовались известные по древнерусским ножам технологические схемы: торцовая (1 экз.), косая (4 экз.), V-образная (2 экз.) наварки, целиком из железа (2 экз.) и из стали (6 экз.). Обращает на себя внимание низкое качество изготовления некоторых ножей (загрязненность шлаковыми включениями, широкие сварные швы). Аналогичную картину демонстрируют несколько ножей из Пскова, Изборской крепости и Твери (Розанова, Терехова 2004).
На основании сравнения технологических данных, характеризующих западноевропейские изделия, с характеристиками древнерусских ножей можно заключить, что ни качество изделий, ни технология их производства не различаются (табл. 18). Возникает вопрос: с чем был связан интерес к импортным изделиям? Нам представляется, что это объясняется их внешней привлекательностью, в частности оформлением рукоятей.
О рукоятках привозимых в Россию ножей Н. И. Костомаров писал: «Ножи стырские — с желтыми черенками, свицкие [шведские] — разносторонние: одна сторона сандальная, другая — белая» (Цит. по: Беленькая, Розанова 1988). Рукоятки украшались также латунными деталями (навершия, заклепки). Частично такие детали сохранились в археологических материалах.
Полученные на основании металлографического исследования результаты позволяют сделать вывод, что технический уровень продукции из русских и западноевропейских мастерских в XIV–XVII вв. не имел существенных различий. Определенно можно говорить о том, что изделия русских мастеров по качеству исполнения не уступали импортным, а в ряде случаев превосходили их.
***
Подводя итоги рассмотренным в части II материалам, мы можем заключить, что данные металлографии хорошо укладываются в контекст письменных источников. На примере кузнечных изделий из Москвы прослеживается использование разных источников сырья: мы видим здесь присутствие продукции Каширо-Серпуховского железодобывающего центра (низкофосфористый металл) и металла из Северо- Западного и Северного центров (высокофосфорное железо). Наши данные подтверждают широкое распространение именно в это время стали-уклада, в связи с чем в общем объеме кузнечной продукции возрастает доля цельностальных изделий.
На фоне доминирования изделий, изготовленных из цельнометаллических заготовок, примечательным оказывается сохранение традиции использования более сложных наварных технологий. Весьма возможно, что в этот период такие высококачественные изделия изготавливались на заказ.
В связи с оживлением торговых контактов в быту русского населения появляется продукция европейских кузнецов. Однако, как было показано, она не имела технико-технологических преимуществ перед русской.
Заключение
Рассмотрев кузнечную продукцию из древнерусских памятников XIII–XVII вв., мы получили возможность ответить на ряд вопросов технологического и исторического характера. Нас в первую очередь интересовали такие проблемы, как динамика кузнечного дела в золотоордынский период, возможность сохранения производственных традиций предшествующего времени в связи с татаро-монгольским нашествием, судьба различных русских ремесленных центров.
Основное внимание было сосредоточено на периоде XIII–XV вв., непосредственно связанном с татаро-монгольским игом. На примере кузнечной продукции из памятников различного типа (стольные города, малые города, сельские поселения) было показано, что деструктивный период в истории Руси, связанный с иноземным нашествием, не сказался пагубным образом на развитии кузнечного дела.
Как известно по материалам предшествующего времени, на протяжении X — первой трети XIII в. идет динамичное развитие древнерусской кузнечной техники. Особенно хорошо это прослеживается на примере сварных технологий: переход от трехслойного пакета и вварки к различным видам наварки (торцовой, косой, V-образной). В основе этого процесса лежал отбор наиболее рациональной, универсальной технологической схемы. В начале XIII в. на территории Древней Руси в производстве качественных изделий побеждает
