замужними женщинами.
Продолжая щелкать фотоаппаратом, Алекс свернул на улицу Чайковского, дошел до Литейного, перешел его и, миновав пару кварталов, свернул на Кирочную улицу. Ага, вот он — ресторан. И время уже четыре, даже начало пятого, и конечно, Пухов еще не появился. Не успел Алекс послать своему другу тысячу чертей, как у самого тротуара мягко затормозила «Toyota Yaris», или что-то очень похожее на нее. Дверь раскрылась — автомобиль оказался с правым рулем — и из машины, широко улыбаясь, вылез полный благообразный священник, без головного убора, но с темной окладистой бородой и в черной шелковой рясе.
Алекс не сразу осознал, что никакой это не поп, а Илья Пухов собственной персоной, и никакая на нем не ряса, а что-то вроде судейской мантии. Да, растолстел Илья за последние годы основательно. Вместо креста на животе у питерского друга болтался какой-то непонятный амулет: не то — медальон, не то — талисман. Откуда-то сбоку выскочил здоровенный рыжий кот, и оторопело замер, уставившись желтыми глазами, словно не веря в реальность происходящего.
— Ну, здорово! — Пухов поднял руку в бесконтактном приветствии. Он прекрасно помнил, что Алекс не переносил мужских рукопожатий, и не дай бог — объятий. Вот женские — другое дело. — Чего стоим? Пошли.
Рыжий кот видимо решил, что события его не касаются, и, задрав хвост, степенно направился к ближайшей подворотне.
— Это, что, твоя спецодежда? А нас так впустят? — забеспокоился Алекс.
— Не боись, меня тут знают! Да, свой фотоаппарат убери — здесь это не принято.
Ресторан Алексу действительно сразу и очень понравился. Небольшой, симпатичный и какой-то уютный. Всего на сорок-пятьдесят мест, не больше. Играла живая музыка — хороший рок-н-ролл, а люди за столиками показались приятными и спокойными. Пиво разливное — четырех сортов, а уж бутылочное — не то шести, не то — восьми разновидностей. Темное «Крушовице», например, восхитительно пахло свежим хлебом и мягко горчило, как кардамон, а разные сорта группы «Пльзеньский праздрой» в особых рекомендациях просто не нуждались.
Алекс долго изучал меню — кухня, конечно, оказалась не вполне чешская, но хотя отдельные ненормальности все же присутствовали, основные национальные продукты тут имелись во множестве. Обязательный и вездесущий салат с курицей, гренками и беконом здесь почему-то именовался «Цезарь Рудольф II». Зато в горячем меню нашлось место для тех национальных особенностей, что поставили никогда не бывавшего в Чехии Алекса в тупик. Помимо гуся с засахаренными яблоками и картофельными «кнедликами» можно было заказать, например, «Колено вепря». Откуда-то Алекс знал, что данное колено надобно поедать вместе с поджаренной квашеной капустой. А может, он что-то перепутал — и не с капустой, а с картошкой? Другие пункты меню совсем сбивали с толку.
— Ну, а ты вообще-то как? — спросил друга Пухов. — Давай, рассказывай про свое житье-бытье. А заодно подумай, что заказываем.
— Знаешь же про меня все, — ответил Алекс, — так зачем спрашиваешь?
— Ну, одно дело — «Аська» и «Скайп», а другое — реальное общение. Давай, повествуй.
— А что рассказывать, — сдался москвич, продолжая изучать меню. — Работаю в том же институте, сисадмином и вообще главной компьютерной нянькой. Вернее — работал. Практически уволился на прошлой неделе. Пишу вот всякую хрень для души и с целью развлечения. Хотя последнее время с этим небольшие трудности — чего-то ничего не хочется писать, а вроде как надо. Похоже, у меня настроение снова начинает постепенно ухудшаться, а это — дурной признак! И ладно бы касалось меня одного. Переживу, в первый раз что ли? Беда в том, что эти мои заморочки каким-то образом отражаются на других людях и мешают им нормально жить. Ну, не то чтобы очень сильно мешают, но в какой-то мере портят им расположение духа. Неприятно это, и мне лично не нравится. На блогах вот иногда тусуюсь — это такие интернетовские дневники — всякий желающий пишет туда то, что его душа захочет. Периодически я свой дневник удаляю… потом — завожу новый. Когда я вел первый дневник, то писал туда все то, о чем думал, и что у нас на работе происходило прикольного. Просто так, чтобы негатив слить. А потом совершенно случайно узнал, что меня внимательно читает наша бухгалтерия. Это было тяжело, думал даже, что придется искать новую работу… И как они меня запалили? Не знаю даже, и видимо никогда уже не узнаю этого.
— А кто знает?
— Никто, наверное. Как мне говорил одни старый-престарый профессор: «На пятерку знает Бог, на четверку — я, а с вас и тройки достаточно!» Жаловаться не буду — не на что, хвалится тоже особо нечем. Живу — и все. Начал вот новый литературный проект, сам даже не понимаю зачем. Для отдыха? Какой уж там отдых. Для саморазрядки? Не знаю, это уже что-то сексуальное. Для удовольствия? Эта та самая пресловутая радость творчества, которую в реальности мало кто испытывает, я-то уж точно нет. Ладно, посмотрим, что там получится. Если честно, без понятия, выйдет ли что-нибудь путное из этой затеи.
— Главное — хотеть и верить, чтобы из идеи родилось нечто достойное, — мудро извергнул мысль Пухов.
— Наверное, ты прав. Слушай, а что такое — «Сметанова Полевка?» — спросил Алекс своего друга, круто меняя тему разговора.
— О, просто замечательная вещь — традиционный чешский суп-пюре из картофеля со сливками с консистенцией киселя. В этот суп нарезаны бекон и яйца, причем настолько обильно, что обед на этом вполне можно бы и закончить, — пояснял Илья, с довольным видом профессора духовной семинарии, страдающего от излишнего чревоугодия. Он просто сиял — здесь, в этом заведении, Пухов явно был частым гостем и чувствовал себя как рыба в воде. — Ничего особо изысканного в этом супе нет, но и никаких изъянов в нем тоже быть не должно. Просто хорошая еда, чтобы как следует наесться и согреться одновременно. Зимой очень полезно. Вообще — самое значительное в данном заведении — объемы порций. Вот если мы сейчас возьмем судака, обжаренного в миндале с острым тыквенным соусом, то он окажется половиной рыбины прехорошего размера. Вкусно — язык откусишь. Здесь вообще все очень качественно приготовлено, из добротных свежих продуктов и практически по-домашнему.
Пухова в ресторане действительно очень хорошо знали. Его, мягко говоря, экстравагантная внешность не вызывала удивления у персонала, да и многие посетители не реагировали сколько-нибудь отрицательно на бородача в мантии. Более того, пока друзья сидели за приготовленным для них столиком, к Илье подходили какие-то люди и уважительно здоровались. На Алекса при этом не обращали никакого внимания, будто рядом его и не существовало вовсе.
— А что значит — «шкубанки с маком и вареньем?» — продолжал интересоваться Алекс.
— Вот действительно забавное блюдо, — обрадовался Илья. — Сие есть десерт. Это такие маленькие оладьи в форме сосисок из нежной картофельной муки. Сверху они посыпаны маком, и их надо макать в сливовое варенье. Хочешь заказать? Ну, давай, а то не попробуешь, не узнаешь!
За это время Алекс уже съел полпорции гуся, приступил к «колену вепря» и приканчивал очередную кружку пива.
— Спасибо, но я — пас, а то если все это съем, то точно лопну. Но ты был прав: тут действительно приятное местечко. Очень симпатично! По-моему где-то в Москве я видел какое-то заведение с таким же названием. У них что, такая сеть ресторанов?
— Нет, этот ресторан никаких филиалов с подразделениями не имеет, он такой единственный и уникальный, — веско констатировал Пухов. — Эксклюзив. Ну, что? Потопали?
— А давай еще немножко посидим! Мне здесь чрезвычайно нравится и очень не хочется куда-то уходить.
12. Пол Жданов
Примерно через час я уже сидел в кабинете Стива и понемногу начинал возвращаться к повседневной реальности. Испуг постепенно проходил — хорошо еще, что Стив всегда меня выручал в таких и подобных случаях. Стив Дэвидсон — мой старинный приятель, осколок тех времен, когда я бессмысленно тратил молодость в Артакадемии, полагая себя великим графиком и даровитым скульптором. Реальным
