это значит?! Почему только шестнадцать человек?! Почему подмоги не будет?! Почему крэнхи тоже шестнадцать?!
– Расскажу… – понурился тот. – Но все же вы зря решили объединиться с врагом.
– Не зря. Все равно никто из нас – ни человек, ни кот – живым отсюда не выберется. Так что давайте. Тирхету, кстати, это тоже интересно знать – их научный персонал погиб. Знает только, что их оставили на произвол судьбы, как и нас.
– Господин лейтенант, – прервал его Мустафа Джафир. – Коты идут. Стрелять или нет?
– Нет! Нам сейчас вместе драться с четырехрукими.
Люди и крэнхи заняли оборону вокруг внутренних граней одной из четырех самых больших пирамид. И те и другие понимали, что толку от этого мало, но сдаваться не собирались, намереваясь дорого продать свои жизни.
– А вот теперь, доктор, говорите, – Карпин покосился на незаметно подошедшего Тхарау.
– Вы уверены? – устало спросил тот.
– Да!
– Понимаете ли вы, что если мы выживем, то и вас, и меня ждет трибунал?
– Понимаю, – криво усмехнулся лейтенант.
– Меня, кстати, тоже, – оскалившись, вставил тирхет.
– Пусть будет так… – тяжело вздохнул Хеменс. – В общем, этот комплекс открыт довольно давно, около пяти лет назад. И нами, и крэнхи. Данная планетная система, как вы знаете, не раз переходила из рук в руки. Многие, наверное, не раз задавались вопросом, почему за ничем не примечательную систему ведутся столь яростные бои…
– Задавались, – согласился лейтенант. – Я тоже этого не понимал. Но почему тогда комплекс не исследовали вдоль и поперек?
– А в него никто не мог проникнуть! Ни с воздуха, ни по суше. Он казался миражем, призраком, хотя сканеры фиксировали наличие материальных объектов. Но при попытке приблизиться к комплексу на расстоянии двух километров искривлялось само пространство-время – такой вывод сделали физики. И хоть летательный аппарат, хоть наземная машина оказывались за пределами запретной зоны, перемещаясь туда практически мгновенно! Было предпринято больше сотни попыток, но все они оказались безуспешны.
– А дальше?
– Дальше?.. – сгорбился Хеменс. – А дальше во всех четырех углах запретной зоны за одну ночь возникли плиты из неизвестного нашим ученым материала с надписями на языке древних, который еще лет сто назад расшифрован в достаточной мере. На этих плитах сообщалось, что проникнуть на территорию комплекса может только отряд из двенадцати воинов и четырех невооруженных «мудрецов». Причем давалась таблица дат по календарю лонхайтов, когда это возможно. Проходы в защитном поле держались открытыми не более получаса, если перевести на наше время. Теперь вам ясно, почему и наш, и крэнхианский челноки так быстро стартовали?
– Ясно… – лейтенанту очень не понравилось услышанное. Получается, их отряд просто отправили на убой? Да, так и получается.
– Но это еще не все, – продолжил археолог. – Вечером того дня, когда обнаружили плиты, планету в очередной раз атаковали крэнхи. Все четыре плиты мы вывезти не успели, одна досталась им. Через несколько дней от их командования поступило предложение о перемирии. Мы в ответ предложили, чтобы каждая сторона отправила на исследование комплекса по отряду указанной древними численности, так как до открытия ближайшего «окна» осталось всего десять дней. Они согласились. Теперь вы знаете все.
– Но почему нам ничего не сказали?.. – с тоской спросил Карпин. – Неужели бы мы хуже дрались, если бы знали правду?
– А это вопрос уже не ко мне, а к командованию, – поднял руки Хеменс. – Мне самому не понравилось использование людей вслепую, но приказ есть приказ. Не мне вам объяснять, что это такое. Сами офицер.
– Вы правы, – вынужден был согласиться лейтенант. – А теперь нам осталось только достойно умереть.
– Вот именно, – мрачно согласился крэнхи. – Мне тоже многое стало ясно. Искренне благодарен вам за это.
– А вот и четырехрукие пожаловали… – подал голос Багрянцев.
Действительно, из джунглей появился ряд закованных в зеркальные доспехи фигур. Они шли рядами, как на параде, держа строй. Первый ряд. Второй. Третий… Десятый. Даже если бы за спиной у землян и крэнхи была расположена база снабжения, с неограниченным боезапасом и безотказным квартирмейстером… Шансов справиться со столькими врагами все равно бы не было. Четырехрукие шли убивать беззащитных.
Беззащитных? Лейтенант протянул руку тирхету, и – руки встретились. Лицо Тхарау повело в гримасе, встопорщившей усы:
– Нас меньше…
Землянин улыбнулся в ответ:
– Но мы – сильнее!
Не было лишних слов. Два плазмера синхронно повернулись стволами в сторону врага и разом плюнули огнем. Следом, подхватывая порыв командиров, ударили уцелевшие бойцы обоих отрядов. Волна пламени прокатилась по наступающим рядам, но огненные шары стекали с доспехов четырехруких, не причиняя им видимого вреда.
Люди и крэнхи продолжали стрелять. Кто-то молился, кто-то пел на родном языке. Они готовились встретить смерть, как подобает воинам.
– Мы вместе! Мы – сильнее!
Голос Тхарау летел над полем боя, и было в этом что-то… невыносимое. Звуки вокруг умирали один за другим, кроме одного, страшного, пронзительно-хрипящего крика…
– Мы – вместе! – услышал себя Карпин, давя пальцем на спуск разрядившегося плазмера. Он, землянин, русский, потомственный офицер в седьмом колене, внезапно понял, осознал,
И как-то вдруг, сразу, наступила тишина…
И что-то изменилось вокруг. Казалось, сама атмосфера стала иной. Доброжелательной, что ли? Лейтенант не знал, он во все глаза смотрел на опустивших оружие четырехруких. Почему они не стреляют, почему не атакуют? Что произошло? А фигуры в доспехах между тем начали уходить в землю. Не прошло и двух минут, как она поглотила их. Затем в воздухе прозвучал музыкальный аккорд, и ребра пирамид засветились белым огнем.
– Господин лейтенант, смотрите! – заставил Карпина вздрогнуть голос рядового Хармена. – Это же…
Из боковой грани ближайшей пирамиды один за другим выходили одетые в одинаковые светло-серые комбинезоны странного покроя люди и крэнхи. Погибшие. Джексон, Добрыненко, Стормин, Коэн, Парон, Шохинцев… Живые! Они улыбались, светло улыбались. И ничего не говорили.
Небо над комплексом вдруг засветилось, облака заиграли разными цветами, и из ниоткуда грянул пронизывающий до костей голос, который каждый услышал на своем родном языке:
– Сообщество крэнхи… к постижению сути Всемирного Разума допускается… Сообщество людей… к постижению сути Всемирного Разума допускается…
Мгновение молчания, и с какой-то непривычной, пронизывающей до глубины души теплотой прозвучало:
– Вступительный экзамен сдан. Добро пожаловать в первый класс!
А затем наступила тишина. Потом что-то звякнуло. Как-то не всерьез, растерянно выругался Багрянцев. Ему ответил Джексон. Боец из крэнхи передернул усами и двумя ладонями потер нос. Держась за левую сторону груди, привалился к камню доктор Хеменс. Тхарау легким движением сбросил с плеча ремень плазмера и, пошатываясь, побрел куда-то, на ходу расстегивая комбинезон.
– Первоклашки, мать его… – выдохнул Карпин.
