– Сердце мое чует, – перервал Алексей, – это разбойники шиши проказят! Не воротиться ли нам, боярин?
– Если это шиши, так нам бояться нечего. Поедем поближе, Алексей.
Они не успели отъехать пятидесяти шагов, как вдруг из-за куста заревел грубый голос:
– Кто едет? стой!.. – и человек двадцать вооруженных кистенями, рогатинами и винтовками разночинцев высыпали из оврага и заслонили дорогу нашим путешественникам. С первого взгляда можно было принять всю толпу за шайку разбойников: большая часть из них была одета в крестьянские кафтаны; но кой-где мелькали остроконечные шапки стрельцов, и человека три походили на казаков; а тот, который вышел вперед и, по-видимому, был начальником всей толпы, отличался от других богатой дворянской шубою, надетою сверх простого серого зипуна; он подошел к Юрию и спросил его не слишком ласково:
– Кто вы таковы?
– Проезжие, – отвечал Милославский.
– Куда едете?
– Под Москву.
– Не вместе ли вон с теми боярами, что едут впереди?
– Нет, мы едем сами по себе.
– Полно, так ли?
– Видит бог так, господа шиши! – закричал Алексей.
– Ты врешь!.. Мы православное земское войско, а не шиши. Постой-ка, брат, нас этак прозвали зубоскалы поляки, так, видно, ты, голубчик с ними знаешься?
– Да, да! они изменники! – заревела вся толпа. – Долой их с лошадей!
– Что вы, ребята? перекреститесь! – вскричал Алексей. – Мы едем с боярином из Троицы к князю Пожарскому биться с поляками.
– Не верь им, Бычура! – сказал один из стрельцов. – Они, точно, изменники.
– Постойте, ребята! – перервал Бычура. – Чтоб маху не дать!.. Как тебя зовут, молодец? – продолжал он, обращаясь к Юрию.
– Юрий Милославский.
– Сын покойного воеводы нижегородского?
– Да, сын его.
– Коли так, – сказал Бычура, снимая почтительно свою шапку, – то мы просим прощения, боярин, что тебя остановили; и если ты точно Юрий Дмитрич Милославский и едешь из Троицы, то не изволь ничего бояться.
– Я ничего и не боюсь, добрые люди! Только не задерживайте меня: я тороплюсь к Москве.
– Не погневайся, ты слышишь, какая жарёха идет на большой дороге?.. так воля твоя, а изволь пообождать.
– Но что значит эта стрельба?
– Да так, боярин! наши молодцы справляются там с русскими изменниками.
– А почему вы знаете, что они изменники?
– Как не знать? они было и проводника уж нашли, который взялся довести их до войска пана Хоткевича; да не на того напали: он из наших; повел их проселком, водил, водил да вывел куда надо. Теперь не отвертятся.
– Нельзя ли нам хоть стороной объехать?
– Оно бы можно, – сказал Бычура, почесывая голову, – да не погневайся, господин честной: тебе надо прежде заехать в село Кудиново.
– Зачем?
– А вот, изволишь видеть, мы наслышались о батюшке твоем от нашего старшины отца Еремея, священника села Кудинова, так он лучше нашего узнает, точно ли ты Юрий Дмитрич Милославский.
– Как! – вскричал с досадою Юрий. – Вы не верите?..
– Не то чтоб не верили, боярин, да сбруя-то на коне твоем польская.
– Так что ж?
– Оно, конечно, ничего, не велика беда, что и сабля-то у тебя литовская: статься может, она досталась тебе с бою; да все лучше, когда ты повидаешься с отцом Еремеем. Ведь иной, как попадется к нам в руки, так со страстей, не в обиду твоей чести будь сказано, не только Милославским, а, пожалуй, князем Пожарским назовется.
Тут кто-то подбежал, запыхавшись, к толпе и закричал:
– Что вы здесь стоите, ребята? Ступайте на подмогу!
– А разве вас там мало? – сказал Бычура.
– Да порядком поубавилось. Теперь дело пошло врукопашную: одного-то боярина, что поменьше ростом, с первых разов повалили; да зато другой так наших варом и варит! а глядя на него, и холопи как приняли нас в ножи, так мы свету божьего невзвидели. Бегите проворней, ребята!
Бычура, приказав четверым шишам сесть на коней и проводить наших путешественников в село Кудиново, побежал с остальными товарищами вперед. Юрий и Алексей должны были поневоле следовать за своими провожатыми и, проскакав верст пять проселочной дорогой, въехали в селение, окруженное почти со всех сторон болотами и частым березовым лесом. Посреди села, перед небольшой деревянной церковью, на обширном лугу толпился народ. Провожатые слезли с лошадей; Юрий и Алексей сделали то же и подошли вслед за ними к двум большим липам, под которыми сидел на скамье человек лет тридцати, с курчавой черной бородою и распущенными по плечам волосами. Он был одет отменно богато для сельского священника; его длинный, ничем не подпоясанный однорядок с петлицами походил на боярскую ферязь, а желтые сапоги с длинными, загнутыми кверху носками напоминали также щеголеватую обувь знатных особ тогдашнего времени. Взглянув нечаянно на противоположную сторону, Алексей с ужасом заметил два высокие столба с перекладиною, которые, вероятно, поставлены были не для украшения площади и что-то вовсе не походили на качели. Присоединясь к толпе, путешественники и их провожатые остановились, ожидая, когда дойдет до них очередь явиться пред лицом грозного отца Еремея, к которому подходили, один после другого, отрядные начальники со всех дорог, ведущих к Москве.
– Спасибо, сынок! – сказал он, выслушав донесение о действиях отряда по серпуховской дороге. – Знатно! Десять поляков и шесть запорожцев положено на месте, а наших ни одного. Ай да молодец!.. Темрюк! ты хоть родом из татар, а стоишь за отечество не хуже коренного русского. Ну что, Матерой? говори, что у вас по владимирской дороге делается?
– Да что, отец Еремей, хоть вовсе не выходить на большую дорогу! Вот уже третий день ни одного ляха в глаза не видим; изменники перевелись, и кого ни остановишь, все православный да православный. Кабы ты дозволил поплотнее допрашивать проезжих, так авось ли бы и отыскался какой-нибудь предатель; а то, рассуди милостиво, кому охота взводить добровольно на себя такую беду?
– Да, как бы не так! Дай вам волю, так у вас, пожалуй, и Козьма Минич Сухорукий изменником будет. Нет, ребята, чур у меня своих не трогать! Ну что ты скажешь, Зверев?
– По ярославской дороге все благополучно, – отвечал рыжеватый детина с разбойничьим лицом. – Сегодня, почитай, никого проезжих не было.
– И ты никого не останавливал?
– Никого.
– Смотри не лги: ведь скажешь же на исповеди всю правду! Точно ли ты никого не останавливал?
– Как бог свят, никого.
– Право!.. Эй, вы! подойдите-ка сюда!
Тут вышли из толпы двое купцов и, поклонясь низко отцу Еремею, стали возле него.
– Ну, – продолжал он, взглянув грозно на Зверева, – знаешь ли ты этих гостей нижегородских?.. Что?.. прикусил язычок!
– Виноват!.. Отец Еремей, – сказал Зверев, упав на колени, – помилуй! Не я же один от них поживился!
– Кто поставлен от меня старшим над другими, тот за всех один и в ответе! Разве я благословлял тебя на разбой?.. Зачем ты их ограбил? а?.. На виселицу его!
Глухой ропот пробежал по всей толпе. Передние не смели ничего говорить, но задние зашумели и
