– Знаете, свояк, – говорил староста новоиспеченному родственнику, – мне сообщили странную новость.
– А что такое? – с удивлением спросил мастер Варинх.
– Высочайшим повелением по всему Скоплению Парг приказано упрятать под замок всех «странных». А кто это такие – «странные» – не сказано. Над нашим миром будто бы корабли каких-то Аарн. Хотел бы я еще знать, что оно такое за Аарн...
«Аарн! – молнией вспыхнуло странное непривычное имя в мозгу Тины. – Аарн...» Это было слово не отсюда, это было слово из мечты, из прекрасной легенды о звездах. Это была сказка, невозможная сказка. И впервые за последние полгода на губах девушки появилась горькая улыбка. Мастер Варинх заметил это и с надеждой посмотрел на нее – неужели дочь, наконец, оживает? А она вспоминала когда-то потрясшую воображение легенду о звездных странниках, берущих с собой тех, кто способен отринуть все обыденное, способен мечтать не о материальном благополучии и власти, а о чем-то куда большем. Тех, кто странный, кто не такой, как все, кто больше жизни жаждет неизведанного. Как жаль, что это только сказка...
Несколько слезинок скатилось по щекам, и молодой муж принялся обещать, что будет носить жену на руках, приняв ее слезы на свой счет. Но он ошибался: Тина прощалась с мечтой, с недостижимым. С тем, что прекрасно и делает душу добрее и чище. С тем, что помогает справиться с этой жизнью – жизнью, в которой нет ничего, кроме скотства и горя, боли и ненависти. Девушка твердо знала, что недолго проживет – тоска и безнадежность убивают так же верно, как петля или яд. Только медленнее и куда болезненнее. А Тина уже умирала, просто пока этого еще никто не видел. Она снова криво усмехнулась, вытерла слезы рукавом свадебного платья и пошла рядом со счастливым донельзя Биредом.
Но вдруг что-то произошло, что-то такое, что кажется невозможным, пока ты сам не столкнешься с ним. Небо пошло радужными волнами, на нем прорисовались быстро сменившие друг друга три древних символа – символ любви, символ мечты и символ надежды. И сверху грянул голос, наполненный верой и любовью, силой и одухотворенностью.
– Слушайте нас, люди! Это Аарн говорят с вами. К вам мы обращаемся, «странные» и «не такие», те, кого травят и над кем смеются! Мы пришли за вами, непохожие на других. Мы зовем вас с нами, мы даем вам надежду, что не все вокруг хотят только жрать и насиловать друг друга! Мы тоже хотим странного. У вас, сходящие с ума от одиночества, есть братья и сестры, так идите же к нам, стремящиеся к невероятному. Мы ждем и любим вас! Кто хочет познать Свет, Тьму[5] и Звездный Ветер – мы зовем вас с собой, дети бури. Скажите три слова: «Арн ил Аарн», и вас услышат. Но не пытайтесь вы, обычные, притвориться «странными» – ничего у вас не выйдет. Только жаждущий серебряного ветра звезд больше жизни становится аарн.
Воцарилось потрясенное молчание. Все жители Стояного Лога, открыв рты, смотрели на пылающее небо. Никто не увидел, что на лице невесты впервые за много месяцев появилось живое выражение – надежда. Она боялась поверить, но не могла не рискнуть... Неужели она не одна такая? Неужели есть еще жаждущие ветра? Жаждущие бури? Значит, есть! Тина рассмеялась недобрым смехом, срывая с себя побрякушки с фатой, и подняла голову и руки вверх.
– Арн ил Аарн! – взвился к небу отчаянный, молящий девичий крик.
– Дочка, да ты что?! – кинулся к ней старый Варинх, пытаясь удержать, но не успел.
Тело Тины окуталось каким-то светящимся силовым полем, и отца отшвырнуло в сторону. Переливчатый звон повис над остолбеневшими людьми, и прямо перед ними распахнулись окнами Тьмы мало кем виденные гиперпространственные порталы. Оттуда вырвались несколько десантников в черно- алых зеркальных скафандрах высшей защиты и мгновенно отгородили Тину от ошеломленных крестьян. Вслед за ними вышла ослепительно красивая женщина, одетая как высшая аристократка. Впрочем, высших аристократов никто из присутствующих никогда не видел, но то, что одно только короткое платье женщины стоило больше всей деревни, люди поняли сразу. Она, не обратив никакого внимания на сбившихся в кучу крестьян, с сияющей улыбкой подошла к застывшей, плачущей слезами надежды Тине, обняла и поцеловала ошеломленную девушку. А та не верила своим глазам...
– Ты прошла Испытание, сестра! Ты всем нам сестра отныне. Серебряный ветер звезд ждет тебя, девочка. Пойдем. Тебя ждут те, кто любит и понимает тебя.
«Неужели?! – заметались в голове Тины суматошные мысли. – Неужели сказки иногда сбываются? Неужели?! Ветер звезд... Она сказала, что меня ждет серебряный ветер звезд... О, Благие! Слава вам во веки!» Девушка отчаянно зарыдала, уткнувшись в плечо ласково улыбающейся ей аристократки, сквозь всхлипывания прорывались какие-то отрывистые слова, она рассказывала о том, что с ней сотворили, а женщина молча гладила ее по голове, грустно смотря вдаль.
– Успокойся, сестренка, – негромко сказала она, но жадно вслушивающийся отец Тины все-таки уловил почти неслышные слова. – Никто и никогда больше тебя не обидит и не заставит делать что-либо против твоей воли. Никто и никогда не смеет обидеть аарн! Виновного найдут, куда бы он ни спрятался. С этой минуты ты среди своих, среди хотящих странного, того, что недоступно пониманию пашу.[6] Идем, нас ждет Мастер.
Тина, счастливо улыбаясь, кивнула ей, и аристократка повела девушку к воронке гиперпространственного перехода. Молодой муж с воплем кинулся вслед за женой, но кто-то из десантников с легкостью оттолкнул огромную тушу Биреда. Крестьяне замерли, а мастер Варинх протянул руки и со слезами простонал:
– Доченька...
– Прости, папа! – повернулась к нему Тина. – Но я не могу жить так, как живете вы. Пойми, мне нужно иное! Не то, что вам... Я сообщу о себе, поверь. Я люблю вас всех, но остаться здесь для меня значит – умереть. Прощай...
И она с решимостью отчаяния, боясь передумать – слишком больно было видеть слезы отца – скрылась в пылающем черным огнем переходе. Женщина-аарн повернулась к мастеру Варинху, коротко поклонилась и сказала:
– Спасибо за такую дочь. Вы даже не представляете, кем и чем станет эта девочка. Перед ней теперь открыта любая дорога.
Женщина тоже исчезла в переходе, вслед за ней скрылись десантники, и разрыв в пространстве со странным звуком схлопнулся. Ошеломленные люди долго еще стояли молча, не решаясь сказать ни слова. Разом постаревший мастер Варинх растерянно смотрел на место, с которого исчезла его такая странная, неведомо чего желавшая дочь. Ну, зачем, скажите на милость, ей сдались эти проклятые Благими звезды? Непонятная дочь... Непонятная, но такая любимая... Из глаз старого человека медленно капали слезы.
Кранги неслись так, что отряд рыцарей казался ватагой призраков, настолько быстро он мелькал мимо деревьев. Случайно оказавшиеся на тракте повозки смердов и купцов поспешно сворачивали на обочину, испуганно осеняя себя знаком святого Древа. Многие провожали воинов герцога взглядами, пытаясь понять куда спешит второй из полководцев герцогства, и какие новые беды это сулит населению края. Ведь сам Дерек Р'Фери! Молодой граф Тха-Горанга, покоритель кургских ханов, принесших ему после поражения клятву личной верности. Не узнать двух схватившихся в отчаянном бою зверей Р'о на полощущемся над отрядом стяге было невозможно. Герб рода Р'Фери многие столетия внушал ужас врагам Гарланской империи, прапрадед нынешнего старого графа даже недолгое время сидел на троне, но не сумел удержать власть.
Дерек вонзил шпоры в бока кранга и выругался сквозь зубы. Верный зверь недоуменно покосился на хозяина и обиженно заревел, не понимая, за что его наказывают. Граф успокаивающе похлопал животное по шее, как бы извиняясь за то, что сорвал на нем свое раздражение. Приказ, отданный герцогом, был однозначен, и этот приказ следовало исполнить. Даже если исполнителя корежит. В эту минуту верный вассал желал своему сюзерену сдохнуть, как подзаборному псу. Но не подчиниться приказу не позволяла честь, честь, не раз проклятая им самим. Единственное, что еще удерживало графа от решения сложить с себя присягу – это воспоминание о том, что когда-то его господин был иным, и именно тому, иному в свое время отдал свою верность тогда еще юный наследник древнего рода. Тогда его господин был благороден, и никто не проклинал его имя на всех перекрестках, тогда Херед Р'Тари не стал еще чудовищем. Дерек не понимал, как может настолько измениться человек, хотя уже годы и годы пытался хоть как-то объяснить
