взяв мяса котов морских, 23-го числа отправились. 6 июля прошли остров Атху из числа Андреяновских15, а 7-го миновали остров Амлю, 8-го и 9-го были в виду острова Сиугам, Амухта, а после и Четырех Сопочных16; 10-го числа шли проливом между Четырех Сопочных, склоняясь с полуденной стороны в северную, 12 июля в отдалении от островов в северную сторону сошлись с отставшим галиотом «Св. Симеона» и, продолжая путь, 13-го числа пришли на остров Уналашка и в Натыкинскую бухту17, 14-го завели галиоты в Капитанскую гавань, где, расформировав оные, стояли по 22-е число, запасаясь нужным.
Вход в Капитанскую гавань на острове Уналашка
Проходя мимо вышеописанных островов, приметить могли только то, что цепь всех тех Алеутских островов, начиная от Берингова острова18 до острова Кыктак19, о котором ниже сего означено будет, состоит из каменных высоких гор, в числе коих есть много огнедышащих. Лесов стоячих совсем нет, а растут только расстилающиеся по камням, как-то: тальник, ольха и рябинник, да и они не во всех местах; жители же на дрова и на строение собирают разного рода лес, выбрасываемый на берега моря.
Исправя на острове Уналашка все нужное и взяв с собой двух толмачей и десять человек алеут, кои добровольно согласились служить, и не ожидая отставшего третьего галиота, 22 июля отправились в сей путь, оставя однако ж наставления для галиота «Св. Михаила», чтоб пристал к острову Кыктак, он же называется Кадьяк, который назначен всеобщим сборным местом. Проходили с северной на полуденную сторону гряду Лисьих островов проливом между островами Унимак и Акун. Сей пролив ничего, судовому ходу препятствующего, не имеет, потому что чист и пространен, только во время прилива и отлива быстрота в нем наисильнейшая.
Августа 3-го числа пришли к острову Кыктак и с полуденной стороны ввели галиоты в гавань, став там на якорь. 4-го числа работные люди были отправлены на байдарах, соединенных по две, чтоб осведомиться, есть ли на сем острове жители. Две байдары, которые никого из островитян не видали, того же дня с одной стороны возвратились; а вслед за сими из последних двух байдар одна была прислана в гавань с уведомлением, что виделись с некоторым числом жителей; после и отставшая байдара возвратилась, доставив с собой одного из жителей острова, которого я, сколько было нужно, старался угостить и, одарив, после некоторых разговоров на другой день отпустил обратно и который после опять приехал и жил у нас до самого моего возвращения, сопровождая во всех наших разъездах, и не только малейшей не учинил измены, но еще и остерегал от некоторых злобных жителей сего острова, покушавшихся на нашу жизнь. Злодейское их умышление видно было из самого их действия, о чем ниже будет изъяснено. На третий день по прибытии нашем к сему острову, из числа в первый раз виденных нами людей, которых называют конягами, приехали к нам три человека в трех байдарах; мы приняли их к себе на судно со всеми знаками дружбы и приязни и выменяли у них на вещи, надобные им, немного зверей. Во время их бытности у нас 5 августа пополудни во 2-м часу началось затмение солнца и продолжалось полтора часа. Сие в конягах, как в людях, не имеющих ни малейшего понятия о причине сего явления, произвело величайшее удивление; но, однако ж, ничего особенного при том не произошло.
Вид селения Г. И. Шелихова в гавани Трех Святителей на о. Кыктак (Кадьяк)
7 августа вторично были посланы от меня в четырех байдарах работные люди как для осмотрения звериных мест, так и для примечания самого острова, коим приказано как возможно далее около оного проехать. 9 августа расстоянием от гавани верстах в 40 усмотрели они множество диких, собравшихся на отделенном и с моря неприступном утесистом преобширном камне, который имеет вышины с одной стороны пять, а с другой более семи сажен. Посланные от меня уговаривали сих диких, чтоб они приняли нас дружески; но они, не внимая тому, с угрозами приказывали, чтоб мы отдалились от их берегов, ежели желаем остаться живыми, и не отваживались впредь никогда мимо них разъезжать20.
Я, будучи уведомлен о сем, тотчас с бывшими со мной работниками отправился туда и начал было уговаривать оных, чтоб они оставили такое упорство и склонились бы к дружественному обхождению, обнадеживая их, что мы с нашей стороны не для каковых-либо ссор и обид к ним пришли, а чтоб дружеским с ними обхождением приобрести их благосклонность, и в доказательство того я обещал по возможности своей одарить их из вещей, весьма ими любимых. Их тут было превеликое множество, по крайней мере до 4000 человек. Они, несмотря на таковые убеждения, начали стрелять из своих луков; потому и я был принужден от них удалиться, крайне беспокоясь о неизвестности, чем кончится такое затруднение. Однако, приметя их упорное наступление на нас и видя притом желания оных, чтобы я удалился от их берегов, или все будем перебиты, я старался принять все предосторожности от нечаянного на нас нападения.
12 августа в самую полночь, во время производимой работными людьми на карауле перемены, сии дикие, в превеликой толпе сошедши с камня, напали на нас с такой жестокостью, что можно было помыслить, что они совершенно достигнут своего намерения, что и действительно бы им учинить было нетрудно, ежели бы мы были меньше осторожны и больше боязливы. Очевидная смерть придала нам бодрости, и мы с оною, защищаясь нашими ружьями, насилу могли обратить их в бегство; сражение продолжалось с четверть часа. С восходом солнца мы не увидели уже никого из них близ себя, да и убитых ни одного человека, ибо они таковых уносили с собой. Мы же, напротив того, были настолько счастливы, что никто из наших не был ни убит, ни ранен, что я одному божьему промыслу приписываю. И вскоре потом от явившегося к нам переметчика, бывшего у коняг в плену, из жителей таягу21, кои от россиян именуются лисьевскими алеутами, узнали мы, что на камень в следующий день коняги уже несколько дней ожидают из жилищ от Илюды, Угашика, Угаатака, Чиннигака и многих других мест на помощь к себе великое множество людей и намерены соединенными силами со всех сторон как на том месте на нас, так и в гавани на наши суда сделать сильное нападение и истребить всех до единого, что их худой успех в прежнее нападение не только не устрашает, но к сильнейшему еще побуждает защищению и что решили они тех, кто останется из нас живым, разделить, а имение наше разобрать по рукам и нас сделать своими рабами, равно как и досками наших судов, почитаемых ими за драгоценные вещи, думали также завладеть.
Приметя вскоре сию угрожаемую от лютости диких опасность, мы решили предупредить предприятие оных и, прежде нежели получат они подкрепление, овладеть вышеописанным камнем, на котором они засели, как в крепости. Между тем коняги не переставали делать на нас разные покушения. Сие самое, так как и силы наши, не соответствующие нимало множеству оных, принудили меня приступить со всеми моими людьми к их крепости с тем намерением, чтобы выжить их оттуда, и для того, подступивши к оной, произвели из ружей пальбу; но так как оная ничем им не вредила, то они делали против нас прежестокий отпор стрелами, почему я вынужден был действовать выстрелами из пяти взятых с собой двухфунтовых пушек. Я велел метить ими более на острые каменья и хижины их, там бывшие, чтобы некоторым разрушением оных привести в большой страх сих людей, не знающих еще действия таковых орудий.
Сие и в самом деле столь новое и необычайное для них явление, более нежели чувствуемый от того ими вред, скоро произвело в них робость и ужас и заставило делать о нас нелепые заключения. Потом они побежали из своей крепости, которую оставили нам уже без потери и единого человека, исключая пятерых, хотя и жестоко, но не смертельно раненных. Сколько бы я ни избегал пролития крови, нельзя однако ж думать, чтобы не было при сем несколько из них убито. Я старался узнать о том, но тщетно, потому что с одной стороны мертвых они уносили с собой, а с другой – бросали их в море. Из коняг взято в плен более тысячи человек, а прочие, коих, конечно, не меньше трех тысяч было, разбежались. В плен привели мы в гавань более 400 человек, распустив прочих на волю, и из пленных выбрал я одного начальника, который по-коняжски называется хаскак22, и отдал наконец оному всех пленных в полную команду, снабдя их байдарой, байдарками, сетями и всем нужным к их жизни; взял однако ж в залог верности из детей до 20 человек аманатов23.
Пленные сии похотели жить в 15 верстах от гавани, что я им и позволил. Продолжение времени показало их верными союзниками, и через них мы узнали, что в самом деле не избежать бы нам всекрайнейшей опасности или совершенного истребления от ожидаемой конягами из других жилищ помощи, состоящей из великого множества диких, кои уже приближались к крепости; бегущие из оной, встретя и насказав им страху больше, нежели сколько оного было в самом деле, и уверяя, что мы все сделались огненными и своими стрелами камень и жилища их разбивали, привели в такую робость, что они в тот же
