Заря над Скаргиаром

цвет… У большинства авринов глаза или карие, или желтые, или зеленые, а у этого — подумать только — синие! Был бы тут Эбас — сказал бы, что эти глаза цвета медного купороса. А какие ресницы! В жизни не видел таких ресниц: вполне годятся на то, чтобы обмахиваться в жару. А шерсть! Ну что это за шерсть — белая, да еще с каким-то непонятным оттенком. Уродец, одним словом. Правда, те два франта, что приезжали недавно из Уэрлериона, говорят — теперь такая мода. Но я им не верю: не бывает такой моды. И сами, как чучела: брови вымазаны углем, шерсть напудрена мукой, патлы свои завивают колечками, — и хотят, чтобы и остальные выглядели точно так же, расписывая, как это красиво. Одно у этого Лио хорошо: шерсть такая короткая и гладкая, словно полированная. А я вот к весне всегда облезаю…»

Норло словил себя на том, что начинает завидовать этому, как он его назвал, уродцу, который, тем не менее, идеально вписывался в последние требования моды. Справедливо решив, что зависть — не особенно плодотворное чувство, он придал своим мыслям иное направление. Неважно, откуда этот Лио появился, — важно, что его можно использовать.

Заложив руки за спину, Норло принялся ходить по комнате. Он пока смутно представлял себе, на что годится это странное существо, но что-то подсказывало ему, что из этого может получиться очень неплохая интрига.

— Скажи-ка мне, Лио, — начал он, — когда ты впервые увидел солнце, оно висело над самым горизонтом или уже поднялось над горами?

— Я открыл глаза в тот миг, когда блеснул первый луч, — ответил Лио. — Я видел уже четыре восхода и могу быть уверенным в своих словах.

— Вот как? — покачал головой настоятель. — В таком случае тебе крупно повезло, потому что у тебя…

Норло осекся, кляня себя в душе за неосмотрительность: кто знает, что у этого создания на уме. А между тем слова, едва не сорвавшиеся у него с языка, значили буквально следующее: у того, кто родился в момент восхода или захода солнца, на грани дня и ночи, было два божества- покровителя.

Норло почувствовал, что у него дрожат колени. Вот он, тот счастливый случай, которого он так долго ждал и который позволит ему вырваться из рамок привычного существования и начать новую жизнь! Эта тварь, сидящая здесь на стуле, настолько необычна, что охочие до зрелищ бездельники заплатили бы немалые деньги, чтобы только поглядеть на нее. Но он, Норло, сделает больше, — о, гораздо больше! Это полуживотное-полуаврин, похоже, на редкость сообразительно, и его можно будет научить всяким штукам вроде… вроде…

И тут на Норло снизошло озарение. Он будет проповедовать! Неважно, кто из двух покровителей этого создания — Нур или Матена — наделил его даром речи, но только это — величайший дар, и он, Норло, не даст ему пропасть. Он вложит в его уста пламенные речи о спасении душ, на которые священники никогда не скупятся, и отправится с ним в более обжитые места Скаргиара, чем эта Валиравина. Толпы любопытных ринутся поглазеть на удивительное создание, сошедшее с небес, чтобы провозглашать волю богов на земле, и многие, увлеченные его словами, будут каяться в своих грехах и приносить богатые пожертвования. Этот Лио станет кумиром, посланцем высших сил, а он, Абакар Норло, — его скромным помощником и первым почитателем, но — только для посторонних. На самом деле именно он будет хозяином, и все дары и подношения будут попадать прямехонько в его карман, ну а слава — без славы он тоже не останется. Правда, надо будет очень внимательно следить, чтобы его «божество» не вышло из повиновения и чтобы никто посторонний не надоумил его сделать это, — ну да разве он, Норло, с этим не справится? Он так воспитает Лио, что тот будет верить любому его слову и сделает все, что он только ему прикажет.

Настоятель удовлетворенно потер руки. Теперь следовало расположить Лио к себе и аккуратно посвятить в свой план, — так, чтобы это не показалось ему оскорбительным. Присев на край постели напротив Лио, он значительно посмотрел на него и сказал:

— Лио, расскажи мне, как ты думаешь устроиться в этом мире, в который ты попал волею судеб?

Этот вопрос поставил Лио в тупик. Он не мог понять, что имеет ввиду настоятель, да и планов на будущее у него пока не было никаких, поэтому он просто ответил:

— Не знаю, отец Абакар.

«До чего же он сообразителен! — с невольным трепетом подумал настоятель. — Стоило Грало назвать меня при нем однажды отцом Абакаром, как он тут же запомнил!»

— Значит, не знаешь, Лио? — сказал он вслух. — Что же мне с тобой делать? У нас в монастыре и так много народу, свободных келий нет, все продукты привозные… Но ведь не могу же я просто выставить тебя за ворота, уповая на милость богов? Придется мне, видно, взять тебя под свою опеку.

Норло умолк, ожидая, что Лио станет благодарить его, но тот с невозмутимым видом продолжал сидеть на стуле, как ни в чем не бывало.

«Совершенно не испорчен цивилизацией, — подумал настоятель. — Ничего, еще пообтешем.»

— Так что будешь теперь жить у нас, Лио, — сказал он. — Наш монастырь называется Валиравинским и посвящен богине Матене.

— Кому? — переспросил Лио.

Норло решил, что, раз его подопечный так любопытен, можно начать претворение своего плана в жизнь, не откладывая. И он начал рассказывать ему о культе Матены и о том, как счастливы те смертные, кто соблюдает божественные законы, установленные высшими силами. Рассказал он также, что многие не соблюдают этих законов, увлеченные силами зла в пучину греха. Беда в том, что эти заблудшие аврины сами не осознают греховности своего бытия, и требуется наставник, который вывел бы их на праведный путь.

Заронив в душу Лио каплю религиозного зелья, Норло решил, что для начала достаточно. Он пока не сказал, что тому самому предстоит, по его замыслу, стать наставником для заблудших авринов — чтобы Лио не зазнался с самого начала.

— А теперь иди, — сказал настоятель. — Можешь побродить по монастырю и осмотреть наше хозяйство, а потом Грало тебя пристроит.

Отправив Лио, настоятель приказал кликнуть Грало, чтобы дать ему распоряжения относительно своего подопечного. Он был совершенно спокоен, отпуская Лио без надзора, так как был уверен, что никто не сделает ему ничего плохого, а сам Лио уж точно никуда из монастыря не денется. Он и предположить не мог, что главная опасность для его плана таилась в самом монастыре.

Между тем Лио, толком не зная, с чего ему начать осмотр монастыря, пошел в сторону сарая, рассчитывая оттуда спуститься к воротам. Путь его лежал мимо библиотеки. Оттуда раздавалось монотонное гудение, и Лио зашел полюбопытствовать, что же там происходит. В библиотеке за огромной книгой сидел монах и читал, водя пальцем по строчкам. Лио подошел поближе. Монах даже не пошевельнулся: он был так увлечен чтением, что ничего вокруг себя не видел. К тому же, читал он плохо, разбирал слова по буквам и бормотал их себе под нос, так что это трудное занятие поглощало его внимание целиком. Тогда Лио зашел сзади и заглянул в книгу. Там были только какие-то непонятные значки и закорючки, и Лио не мог понять, как монах из них составляет слова. Но постепенно, следя за буквами и вслушиваясь в невнятные звуки, которые произносил монах, он заметил между ними подозрительное соответствие. В считанные минуты цепкая память Лио уловила эту взаимосвязь, и он молча, чтобы не спугнуть монаха, принялся сам составлять слова. Быстренько дочитав страницу, он стал ждать, пока дочитает и монах, но тот с таким сопением и кряхтением полз вниз по странице, что через полчаса у Лио лопнуло терпение. Он решил, что дочитает эту книгу как-нибудь потом, а пока возьмет другую книгу, благо в библиотеке ими были забиты все полки снизу доверху.

Подойдя к полкам, Лио тут же положил глаз на самую толстую книгу в кожаном переплете, окованную по углам серебром. Сняв ее с полки и сгибаясь под ее тяжестью, он потащился к подоконнику и, примостившись в углу за шторой, открыл первую страницу.

Это была «История Скаргиара», составленная и обобщенная монахом Крализом, в миру — придворным летописцем при гедрайнском дворе. Ее автор в свое время объездил все государства Скаргиара, везде добился чести быть допущенным в архивы, провел собственные исследования, свел воедино часто противоречивые материалы и написал сей великий труд. В