— Но что же нам делать? — сказал я, почесывая у себя за ухом. — Эти блохи сведут меня с ума! Я не могу так больше!
— Мы могли бы раздобыть тебе ошейник от блох, — предложила Ферги.
— Это ты хорошо придумала! Я так вот запросто зайду в аптеку на Мэнстрит, положу на прилавок пять долларов и спрошу ошейник от блох. Никому и странным-то это не покажется! — Я вытаращил глаза.
Ферги рыкнула:
— Ну хорошо, извини, Купер, я только пыталась помочь!
Весь остаток дня мы с Ферги то и дело огрызались.
Когда подкатило время ужина, в животе у меня громко урчало. И тут я учуял самый восхитительный запах.
Я узнаю этот аромат при любых обстоятельствах.
Печенка! Вчерашняя печенка!
— Идем, — пролаял я Ферги. — Я должен съесть хоть кусочек!
Мы подошли к задней двери и заглянули внутрь. Все мое семейство собралось за столом.
— Ты пускаешь слюни! — с отвращением сказала мне Ферги. — Омерзительно!
Как будто меня это заботило!
Я не мог глаз отвести от блюда с печенкой, которое мама несла к столу. Я жадно следил, как она кладет большой кусок папе на тарелку.
Потом она положила немного Микки. Микки сидел насупленный и мрачный. Мне грело душу, что это все из-за нашего утреннего розыгрыша.
Мама положила кусок печенки самозваному Куперу. Он вскочил со стула.
— Фи! — с отвращением выкрикнул он. — Ненавижу печенку!
У мамы рот открылся от удивления.
— Купер! Что ты такое говоришь? Ты же обожаешь печенку!
Поддельный Купер смешался и стал оправдываться:
— Ээ, я разве сказал, что ненавижу ее? Да нет, я, ээ, пошутил, мам. Я люблю печенку Все об этом знают!
Мама подозрительно на него посмотрела.
— Что с тобой, Купер? Ты весь день сам на себя не похож!
У меня расширились глаза. Какая удача!
Теперь самое время показать маме, что он и не был мной. Он лишь прикидывался.
— Я иду туда! — объявил я Ферги.
Я проскользнул в дверь и стремглав бросился к тарелке с печенкой.
«Я покажу маме, кто из нас настоящий Купер, — радостно подумал я. — Купер обожает печенку. Она тотчас узнает меня!»
Это должно сработать!
Это был наш последний шанс. Единственный шанс.
30
Тяжело дыша, я влетел на кухню и подскочил к столу.
Взвизгнув, мама уронила тарелку с печенкой на пол.
Я мгновенно нагнулся и проглотил ее. Восхитительно!
— Видишь, мама! Посмотри на меня! На своего сынка — Купера! залился я веселым лаем.
— Сэм! Сделай что-нибудь! Это животное поедает наш ужин!
Что? Животное?
— Нет, мама! Это я! Твой сын! Смотри, как я люблю печенку!
Но все мои усилия были напрасны.
Все, что мама услышала, было: «Гав, гав! Гав, гав! Гав, гав! Гав, гав, гав, гав!»
Папа оттолкнул свой стул от стола и схватил с буфета газету. Он скрутил ее и с размаху ударил меня по носу.
— Ой! Как больно!
— Я еще раз попробую дозвониться до собачников, может быть, номер уже освободился, — сказала мама, берясь за трубку. — Постарайся загнать собак в кладовку и запри их там. Пусть посидят до приезда собачников.
Фальшивые Купер с Ферги помогали папе теснить нас к кладовке.
— Плохие собаки! Плохие! — кричала лже-Маргарет.
— Пап, как ты думаешь, ловцы применят пистолет с транквилизатором? — спросил лже-Купер.
— Может быть, — ответил папа. Я посмотрел на Ферги. Транквилизаторы? Нет, спасибо!
Никогда еще мне не приходилось так быстро бегать. Я даже обогнал Ферги.
— Никаких новых идей, блохосборник? — спросила она, когда мы оказались в лесу на безопасном расстоянии от дома.
Я сердито рыкнул и отвернулся. Солнце садилось за деревья. В воздухе разливалась прохлада. Сгущались сумерки.
— Спасибо, что оставил мне кусочек печенки! — протявкала Ферги. — Я ведь тоже проголодалась.
Я ничего не ответил. Я с тоской смотрел сквозь деревья на окно, за которым мама с папой мыли посуду.
Я ничего не мог с собой поделать. Мне было так скверно. Я начал выть.
Вот бы оказаться сейчас в своем теплом уютном доме! Скоро совсем стемнеет. Мне не хотелось провести ночь в лесу.
«Думай, Купер! Думай! — понукал я себя. — Должен быть способ вернуть себе человеческое обличье!»
— Идея! — закричал я. — Как я раньше не додумался!
Ферги проснулась.
— Что еще? — лениво спросила она.
— Мы же собаки, верно?
— Верно.
— Значит, мы и вести себя должны как собаки!
Глаза Ферги сузились.
— Купер, о чем ты говоришь? Я перевел дух.
— Ладно, слушай. Помнишь, как эти собаки-призраки притащили нас в хижину?
Ферги кивнула.
— Вот и мы так должны действовать! Мы загоним этих негодяев сюда, как они это сделали с нами! Собаки мы или нет?
Ферги подняла голову и пошевелила ушами.
— Неплохо! Очень даже неплохо!
— Мы — собаки, — продолжал я, — и у нас острые зубы, так? Очень острые зубы. Мы затащим их в лес, а потом в Комнату Превращений. И не успеешь оглянуться, как мы снова станем Купером и Ферги!
Ферги вскочила и от радости быстро-быстро завиляла хвостом.
— Отлично, — гавкнула она.
— Вот план. — Я начертил лапой на земле стрелки. — Самозванцы здесь, в кабинете. Мы пройдем сквозь стену и вытащим их через дверь на кухне. Ничего страшного, если нас будут преследовать родители: мы все равно их обгоним.
— Я готова, пойдем! — воскликнула Ферги. Мы потрусили к дому и прошли сквозь стену, как и собирались.
