вмещает обыденный мир. То, что за гранью, ищет возможность воплотиться здесь. Любой может стать открытой дверью, но он в ответе за то, чему даст проход, как и за другие поступки.
Точно знаю, что я уже не тот, каким был в юности. Каждый новый день изменяет меня. Но порой чудится, что и я изменяю мир каждой новой написанной строчкой. Легенды минувших веков дают свои ростки в настоящем. Я чувствую, как что-то начинает изменяться вокруг, и надеюсь дожить до того дня, когда перемены станут осязаемой реальностью».
К невысокому особняку из светло-желтого камня на одной из улиц зажиточного предместья города Ирнат на юге Дорской провинции подкатила дорогая, но почти без украшений карета из темного дерева. Из нее, с помощью кучера, вышла стройная женщина в черном платье до пола, с волосами, полностью покрытыми черной же вуалью, немного прикрывавшей и ее лицо. Привратник дома узнал прибывшую и хотел было услужливо распахнуть перед ней ворота, но гостья остановила его.
— Эрхи Линоди, будьте добры, позовите своего хозяина, — мелодично произнесла она.
— Как будет угодно, да-нери! — поклонился привратник и скрылся за оградой.
Через непродолжительное время, сопровождаемый привратником, появился невысокий полноватый мужчина с прилизанными волосами неопределенного светлого цвета.
— Саглио! — обратилась к вышедшему женщина. — У меня есть к тебе небольшое, но очень важное дело. Я надеюсь на твою помощь.
Тот едва сдержал неприязненную гримасу — он давно отринул свое прошлое и теперь звался не иначе как барон Саглен ло’Стени. Это когда-то, много лет назад его звали Сейгел Стени или, по-дорски — Саглио Л’Стени; теперь это прошлое было надежно похоронено вместе с многочисленными бумагами городской управы, а сам новоявленный барон ло’Стени ухитрялся одновременно работать на второй аррал Игмалиона и заниматься довольно щепетильными делами сограждан, беря за свои услуги немалую мзду.
Со всеми просителями он общался с высоты нынешнего положения, тщательно сохраняя дистанцию, однако эта молодая женщина с плоской грудью порой вызывала у него внутреннюю дрожь. Было ли тому причиной живое напоминание о прошлом или что-то еще, более глубинное, Саглио даже не хотел обдумывать. Эта особа редко появлялась на его горизонте, но каждое ее появление обычно сопровождалось суммой не просто сложных, а скорее неприятных для него хлопот. Но отказать той, кто сейчас скрывалась под чужим именем и была известна, как баронесса ло’Ранти, он не решился бы, — вопреки всем переменам в его жизни, эта женщина вызывала у него уважение, замешанное на глубоком внутреннем страхе.
— Да, баронесса, я вас слушаю, — ответил ло’Стени, украдкой облизнув мгновенно пересохшие губы. — Может быть, пройдемте в дом?
Барон подал ей руку, как полагалось гостеприимному хозяину, хотя даже прикосновение к ней вызывало у него дрожь. Сейчас ее тонкие руки были затянуты в легкие черные перчатки с едва заметной серебристой вышивкой, но он видел их и без перчаток — тонкие пальцы, стянутые шрамами от страшных ожогов. Все его существо требовало поскорее если не закончить дело, то хотя бы убраться с глаз всевидящих соседей.
— Спасибо, эллари! — ответила женщина. — Я не собираюсь задерживать вас надолго. Все мои пожелания вы узнаете из этого письма.
Она извлекла из складок одежды и вручила собеседнику свернутый лист бумаги с печатью.
— Если вам станет что-либо известно по данному вопросу, — по ее губам скользнула легкая полуулыбка, — дайте мне знать. Я не настаиваю на личной встрече, можете прислать ответ с посыльным.
Саглио облегченно вздохнул и слегка расслабился, что не ускользнуло от внимания баронессы, наградившей его еще одной, на этот раз саркастической, полуулыбкой.
— Я сделаю все, что в моих силах, — поклонился тот.
— Надеюсь, — ответила гостья. — Я не требую поспешности, мне важен результат.
На этом они распрощались, и баронесса уехала. Саглен же отправился в свой кабинет. Там он распечатал письмо и чуть не взвыл, прочтя следующее: «Одновременно со мной дорцами был захвачен и мой четырехлетний брат. Вскоре нас разделили, и пока мне ничего не удалось узнать о его дальнейшей судьбе. Буду очень признательна за любую информацию о его возможном местонахождении. Баронесса Хильдра ло’Ранти».
Исполнение данной просьбы, несмотря на любое вознаграждение, обещало ему такую головную боль, которую трудно было представить. Разыскать захваченного во время войны ребенка, пусть даже и такого непростого, спустя почти сорок лет?! И это учитывая факт, что при захвате Дора Игмалионом многие бумаги были специально уничтожены, чтобы скрыть следы минувших дел! Да и большинство свидетелей тех событий давно мертвы. Но оправдываться этим перед баронессой, а в те давние времена еще княжной, бессмысленно. И дело даже не в том, что в свои сорок с чем-то она, по меркам своего народа, считается недавно вышедшей из юношеского возраста, ведь чистокровные денери, как они себя называют, свободно живут до трехсот лет, дело в том, что поручение придется исполнить… Правда, об оплате можно не беспокоиться, вознаграждение от баронессы за выполненные поручения всегда бывало более чем достойным.
Род Сейгела не принадлежал к чистокровным аристократам Дойна, но и он надеялся прожить не меньше чем до ста пятидесяти. Теперь, после присоединения к Игмалиону, постепенно стирается разница в положении между коренными дорцами и населением ранее захваченных ими земель. Юные дорцы все более смотрят на юг, свободный от исконного рабства и преклонения перед заносчивым жречеством. Но слишком многое живо в памяти тех, кто видел иное. Особого патриотизма барон ло’Стени никогда не испытывал, предпочитая выгодное положение призрачным идеалам, но порой и ему чего-то начинало не хватать… Может, ему доведется сделать нечто, что поднимет престиж утраченной родины?.. И Саглио принялся за дело.
Однажды вечером Райсен сидел за столом в большой комнате и разбирал древние манускрипты народа си, которые ему дала на время старейшая и самая уважаемая женщина общины — можно сказать, местный матриарх. С нею совсем недавно познакомила его Эленара, видя неподдельный интерес своего постояльца к истории ее народа. Норль уже заметил, что си, особенно молодые, относятся к старшим женщинам с большим уважением и слушают их, как дети собственную мать. Возможно, сыграл роль фактор, что кровь си передается по материнской линии, и во главе рода, по сути, стоит старшая женщина.
Знакомство оказалось очень интересным не только для Норля. Он нашел в хранительнице знаний, каков был ее местный титул и обязанности, кладезь информации, однако и женщину почему-то заинтересовал странный чужеземец. Она очень много и подробно расспрашивала его о прибытии в этот мир и о том, что он помнит о мирах, где побывал прежде. К обоюдному сожалению, память Норля о других мирах сильно повредилась после перехода сюда, а хранительница живо и образно описывала отдельные исторические события, но нередко затруднялась в их хронологии, не зная, какие происходили раньше, а какие позже и сколько лет прошло между ними. Впрочем, и сколько лет ей самой, она уже точно сказать не могла. Однако собеседники расстались довольные друг другом и договорились обязательно встретиться вновь в ближайшем будущем.
Сидевшая на своей кровати и занимавшаяся неизменным вязанием Эленара неожиданно произнесла, обращаясь к Норлю:
— В тебе нет крови Повелителей, но есть что-то другое. Не знаю, было ли оно в тебе прежде или наложило отпечаток то, что ты прибыл с восточным ветром. Но это ощутила не только я, но и некоторые из моих сородичей. — При этом женщина игриво улыбнулась.
Райсен вспомнил, как последнее время нередко стал ловить на себе заинтересованные, если не сказать больше, взгляды некоторых молодых жительниц поселка. Норлю было лестно, но до этого момента он даже не догадывался о причинах подобного внимания.
Райсен не ощущал в себе ничего эдакого, но его нет-нет да и посещала мысль, что неплохо было бы обзавестись своей женщиной и своим домом. Все-таки ему шел уже восьмой десяток лет, хотя выглядел он на тридцать пять, и большую часть жизни он провел в дороге, путешествуя из страны в страну, из мира в
