Отец уговаривал ее поздороваться с толстяком, но она не вылезала из спальни. Славный парень, говорил отец маме. Такой широкоплечий, руки сильные.
Ну да, ну да, отвечала моя мама. Но не волшебные руки. И вернись-ка в постель.
И мой отец плелся обратно в кровать. О чем мечталось ему, интересно знать. Думаю, о том же, о чем мечтают все люди. О том, чего их лишили. О любимом кресле, затерявшемся в груде ненужных подношений от непрошеных поклонников. О трубке, с которой он теперь виделся лишь мельком. О телевизоре – его потухший экран сиротливо пылился. Но больше всего отец мечтал о собственном пространстве, которое заполнили чужое дыхание, слюна, навязчивое внимание. Ему нужен был чистый воздух, пузырь воздуха, в котором он блаженно витал бы до скончания веков.
По моим представлениям, отцовские мечты были таковы. Хотя на самом деле, может, ему просто хотелось чаю с чипсами и яйцом вкрутую.
Да, чай, чипсы и яйцо вкрутую. Я бы тоже не отказался.
У сержанта Джека Хиггинса сегодня счастливый день
Со слезами на глазах Джоанна уговаривала отца прекратить жечь книги, слезть со стула и отправиться домой. Но Питер не внял мольбам дочери.
Полиция оказалась настойчивее.
В 12.24, вскоре после звонка в полицию от властей университета, сержант Джек Хиггинс препроводил Питера Робинсона в патрульную машину.
Ровно в 14.36 летучий отряд элитного подразделения полиции Южного Йоркшира во второй и последний раз атаковал резиденцию Гарольда Смита.
Нельзя сказать, что эти два события не были связаны друг с другом.
ПАВИЛЬОН: КОРИДОР ПОЛИЦЕЙСКОГО УЧАСТКА – ДЕНЬ
Наконец, после тридцати пяти лет службы в полиции, сержант Джек Хиггинс почувствовал, что наступает его звездный час. Это было настоящее дело, оно обеспечит ему место в Зале Славы полиции Южного Йоркшира. Уловка мистера Несбитта жестоко отозвалась. Отец Джоанны как с цепи сорвался.
Вместо того чтобы доказать невиновность моего отца, Питер Робинсон нес такое! Все, что он говорил, вроде бы доказывало обратное. Профессор утверждал, что Гарольд Смит обладает сверхъестественными способностями, но тратит их бездумно. Для сержанта Хиггинса это означало только одно…
ПАВИЛЬОН: КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ – ДЕНЬ
Убийство. Вы практически убили этих несчастных собственными руками. И это подтверждено показаниями видного ученого.
Офицер, я не мог бы поговорить с моим клиентом наедине?
Признайтесь! Признайтесь, что вы морочили голову и ему, и всем остальным.
Но я…
Скажите им, что это надувательство, фокус, как кроликов из шляпы вытаскивать. Будьте же благоразумны! Вы должны отвергать все эти нелепые обвинения – и тогда ваше дело закроют!
По-моему, я не могу.
Да почему?
Потому что это будет неправда.
Она за подкладкой вашего пиджака.
Кто?
Серебряная перьевая ручка – вы ведь ее ищете. Она проскочила. Через дырку в кармане.
Мистер Смит. Вы что, хотите просидеть пятнадцать лет жизни в одиночной камере, восемь на десять футов?
А телевизор там будет?
Только этого мистеру Несбитту и не хватало.
Последние несколько дней – сплошное расстройство. Джоанна, одна из лучших сотрудниц фирмы, выкинула из окна компьютер своего шефа – то есть по сути ушла, громко хлопнув дверью. В пылу эмоций я счел своим долгом тоже подать заявление об уходе. Конечно, мистер Несбитт всегда говорил, что дрессированная шимпанзе и та лучше справилась бы с моими обязанностями, но эту шимпанзе требовалось сначала найти и нанять, а Шеффилд, вы не поверите, в 1977-м был не так уж богат на шимпанзе.
И потом эта история с компьютером. О, РХ 1990.
Эти семь недель после первого инцидента и так были мучительны.
А теперь это. Убийство, прямо на глазах у мистера Несбитта. Это жестоко.
Как ни странно, мистер Несбитт во всем винил моего отца. Я думаю, косвенная связь и впрямь прослеживалась: от моего отца к Питеру Робинсону, от него к Джоанне, далее к компьютеру и затем к мостовой на улице под окном нашего офиса на четвертом этаже.
Да. Гарольд Смит. Все началось с Гарольда Смита.
И этот тщедушный человечек может отрицать свою вину до посинения.
Мистер Несбитт выведет его на чистую воду.
Отцовская ноша
Гарольду Смиту предъявили обвинение в убийстве. Машина правосудия была запущена.
Первая остановка – суд магистрата. На слушании решали, выпускать ли отца под залог. Я сидел в зале.
Так странно было видеть моего отца на скамье подсудимых. Такой маленький, беспомощный. Один раз коротко мне помахал. Совсем чуточку, почти незаметно. Просто чтобы я знал, что он в порядке.
Настал черед выступить мистеру Несбитту. Он приготовил большую речь. Он с такой решимостью встал и заговорил, что я понял: он будет мстить.
Мстить за гибель своего РХ 1990.
– Ваша честь. Я попрошу вас внимательно приглядеться к человеку, сидящему на скамье подсудимых.
