— Через три часа.
Отлично, значит будет время принять массаж и вспомнить навыки движения под эликсиром.
— Ему дадут напиться крови перед боем?
— Перед самым боем — нет. За сутки до сражения — одна склянка крови дроу.
Что будет драться полуголодным — это хорошо, вампиры черпают из крови силу. Но вот то, что он пил именно кровь её сородича… Говорят, они могут узнать многое о потенциальном противнике по вкусу. А может, и перенять часть способностей… Хотя это вроде только самые старые вампы умеют. Оставалось надеяться, что справочники не врут, если у твари окажется эльфийская гибкость, рефлексы или талант к магии, можно заранее заказывать себе гроб. Но и одного только знания врага вполне достаточно, чтобы создать ей большие проблемы.
— Чью именно кровь? Простолюдин, низший аристократ, лорд?
— Чего не знаю, того не знаю. Он не моя собственность, кто-то из моряков привёз и выставил.
«Как же, не знаешь, — мысленно хмыкнула девушка, — пустил бы ты его на Арену, не допросив как следует владельца об условиях и не проверив товар в деле! Уж мне-то, дядюшка, мог бы в лицо не врать так откровенно», — но вслух ничего не сказала, даже меч спрятала.
— Какие у него ещё способности, помимо силы и быстроты?
Мужчина с деланным сожалением развёл руками. Назиль мысленно плюнула.
— Хорошо, нарежу тебе я этого мертвеца. А сейчас уходи, мне ещё надо подготовиться.
Лапарт коварно улыбнулся («куда же ты денешься от контракта, девочка?») и выскользнул из раздевалки. Конечно же, он не был ни старым, ни бездельником — напротив, тысячелетний опыт наделил его тело сверхъестественной (на взгляд человека) грацией, плавностью и быстротой движений. В бою Назиль могла с ним потягаться, но в мирной светской жизни, а тем более на танцах или в постели, казалась по сравнению с дядюшкой сущим неуклюжим подростком, не знающим, куда деть руки. Ко всему прочему, он был ещё и мускулист — большая редкость для эльфа. Мастеру Арены достаточно было одного страстного взгляда, чтобы придворные дамы ложились перед ним штабелями.
Но Назиль, вовсе не являясь пуританкой, почему-то совсем не видела в своём нанимателе мужчину. И дело было вовсе не в семейных связях — столь отдалённое родство не считалось в Шадноре препятствием даже для общих детей, не говоря уж о кратких увлечениях без последствий. Вражда тоже не играла особой роли — наоборот, девушка находила особый пикантный привкус в том, чтобы соблазнить свою будущую жертву или убийцу. И тем не менее, факт оставался фактом — Лапарт вызывал в ней не больше желания, чем манекен.
Она растянулась на лежанке и подставила спину заботливым рукам Лейны, пока Брунгильда выбирала среди снаряжения подходящий шлем: не особо вычурный, не стесняющий движений головы, не закрывающий обзора, и в то же время полностью отражающий гипнотические атаки. Прочностью в этом бою можно пренебречь — если уж вампир попадёт по голове, то нет особой разницы, брызнет череп осколками, или целеньким слетит с плеч. Все доспехи — к дракам, по той же причине. Когда противник настолько силён, защита никакого смысла не имеет, а вот подвижность — в большой цене. Несколько секунд обдумывала возможность драться вообще обнажённой, зрителей этим вряд ли удивишь, а вот вампир может на пару мгновений растеряться. Потом отбросила такую идею — слишком яркие ощущения открытой кожи не дадут сконцентрироваться на противнике.
Плохо, если нужного артефакта в собственных покупках и трофеях не найдётся — придётся со всех ног бежать на склад Арены, а там конечно заломят тройную цену… Впрочем, это работа слуг. Её задача сейчас — полностью расслабиться, подготовить тело и сознание к будущему боевому трансу. О проблемах думать нельзя. Можно помечтать о том, что будет после битвы — о триумфальном круге на руках толпы, о пирушке, которую можно будет устроить с подругами и поклонниками, о горячей ванне с целебными маслами, о визите в Королевский Банк, работники которого поклонами встречают почётную клиентку…
«Я расслаблена… Мне хорошо… Я настроена на победу… Я — воительница дроу, самое прекрасное и совершенное существо в Носфере… Мне нет равных… Я не могу проиграть… По моим мышцам течёт энергия, она поразит моего врага… Моё тело нежно и красиво, оно предназначено для долгой жизни… Я не могу достаться врагу…»
Расслабляющая медитация постепенно уносила её разум всё дальше. Это была ещё одна причина, почему она любила сражаться на Арене. Раздевалка перед боем — единственное место, где можно полностью утратить бдительность и отдаться мечтам. Бойцы, с того момента, как им назначена дата сражения, пользуются абсолютной неприкосновенностью — вход на Арену охраняется едва ли не лучше, чем покои Королевы. В любом другом месте дроу должен быть всегда настороже. Даже во время секса или сна тёмный эльф остаётся чутким, холодным и смертоносным, как свернувшаяся змея. Или как замерший в паутине паук, это уже зависит от его личного тотема. Иначе он не проживёт и двух дней.
Неожиданно из потока грёз всплыло бледное лицо вампира. Как ни странно, оно не выражало ярости или голода. Лицо было искажено отчаянием, словно монстр пытался докричаться до кого-то, сообщить что- то невероятно важное, пока ещё не поздно. При этом красные, расширенные от ужаса глаза смотрели прямо на неё, а губы беззвучно шевелились. Назиль умела читать по губам, но этот язык был ей незнаком.
Она резко села на кровати, перепугав этим массажистку. Подобные видения случались время от времени, и жизнь научила относиться к ним серьёзно. Она не сомневалась, что лицо принадлежит тому вампиру, с которым ей предстоит сегодня сразиться, хотя ни разу не видела это существо. Но что же именно пленник так отчаянно пытался донести?
Глава 12
Он не дождался.
Прошло уже полтора часа, вместо обещанной половины, а драки и не думали присылать целителя. Потом из пассажирского отделения вышла Инна, и сообщила, что одна из женщин умерла. Владимир думал, что из-за такого известия впадёт в драконий гнев, но на лице появилась только слабая гримаса боли. Он устал переживать за всех встречных, особенно если те гибнут по собственной глупости и упрямству. Тем не менее, увеличивать кровавый счёт он не был намерен. Особенно не хотелось допускать смерть ребёнка.
— Раэрон, вынеси тело умершей наружу. Хребет, нам срочно нужно найти им целителя.
«Ну ищи. Я-то тут при чём? Все целители, каких я знал, умерли тысячи лет назад».
— То, что я ищу, вряд ли куда-нибудь переместилось. Где ближайшая от Пика часовня Мараи?
Меч замолчал, а потом восхищённо протянул:
«Ай да Вовка, ай да сукин сын! Как ты догадался, что духи легиона могут не только убивать, но и исцелять? Или тоже память драков подсказала?»
«Есть такая штука, друг мой — называется здравый смысл. Часовня должна быть привлекательна для людей, чтобы те чаще жертвовали свои жизни Судии. А какое третье самое отчаянное желание, ради которого не жаль отдать жизнь, наряду с местью и защитой? Ясно, что спасение близкого человека».
«Соображаешь! Ладно. В Твердыне три действующих часовни и одна разрушенная — по периметру материка, перед основными воротами. Червяку должно хватить получаса, чтобы нас туда подбросить. Только перед отправкой перекусить надо».
«Перекусить?! — Владимиру показалось, что он ослышался. — А что, поесть в дороге мы не сможем? У нас тут шестеро тяжелораненых, если ты уже забыл!»
«Ну, если ты найдёшь способ упаковать в пакет для завтрака несколько десятков тушек, общим весом под сотню тонн, то я ничего против иметь не буду», — ехидно заметил Меч.
«Под сотню… Ты что, хочешь сказать, что я должен сожрать всех этих убитых драков?!»
«Не только хочу, я это и говорю. Помнится, у кого-то тут были большие этические проблемы с убийством разумных существ ради их мяса. А тут на халяву столько еды, причём уже убитой. Никакой твоей вины в их гибели нет, а польза огромная — такого количества энергии плоти тебе хватит на год непрерывных трансформаций».
Некоторое время Владимир пытался поставить на место челюсть.
