жертвенной кровью и имеющим второй круг поддержки, со столь малыми потерями, я высмеял бы его и откусил ему плавник – за наглый обман и безводные фантазии. Но это произошло – и теперь люди надолго перестанут тревожить народ моря.
Хранитель нахмурился.
– По-моему, мы договорились. Пора прекратить войну между народами суши и моря – сотрудничество принесет больше пользы.
Крагг наклонил голову.
– Народ стархов верен своему слову. Он не будет нападать на народ суши – тем не менее оставляет за собой право ответить ударом на удар. Мы еще нужны Хранителю?
– Нет, дальше мне придется лезть под окаменевшую лаву. Это работа как раз для гнома – но никак не для старха. Счастливой охоты в подводном мире!
– И тебе – окончания поисков. Надеюсь, мы еще увидимся!
Камень крошился от ударов грубой кирки, пот заливал глаза. Гномье чутье подсказывало силу и направление удара, позволяя работать в сотни раз эффективнее, чем любому, даже самому искусному старателю мира людей. Кристальный Пепел в этот раз наотрез отказался резать землю, буркнув что-то о близости Дракона и необходимости быть наготове – и теперь выглядывал из-за плеча Элана, настороженно изучая окрестности.
Крей не солгал – вокруг не было ни души; даже рабочие, пытающиеся откопать Дракона из-под многометровых напластований лавы, побросали свои инструменты и разбежались, едва заслышав начало магической схватки. Так что приходилось справляться самому, надеясь на собственные руки и обостренное умение чувствовать слабину породы. Хранитель сел, подхватив найденный среди припасов кусок хлеба, и принялся жевать, прислонившись спиной к камню. Голова после тяжелой работы была пустой, было необычайно приятно чувствовать мягкость хлеба после долгого питания рыбой, твердую почву под ногами и легкий, полный запахов и звуков воздух. Пусть он уже и углубился на пяток метров, но ароматы полей доносились до него, щекоча ноздри и проясняя рассудок.
Элан внезапно осознал, как эфемерны мечты большинства людей. Огромный прекрасный мир раскинут перед ними – это и есть нектар, амброзия богов, данная человеку, однако он раз за разом проходит мимо, запираясь в каменных пещерах, отравляя все вокруг себя в тщетной попытке ухватить то, что ему, по большому счету, нужно гораздо меньше, чем данная от рождения красота души – и мира.
Хранитель вслушался в окружающий его камень – и вздрогнул. Правее и чуть ниже была пустота, взявшаяся невесть откуда в застывшей лаве, и вела она к Дракону!
– Спокойнее! Это просто ее хвост – вернее, здесь был ее хвост, пока она не обернулась межзвездной пылью. Сейчас там пусто… Почти. Во всяком случае, вполне можно пройти. Почему, ты думаешь, святоши копали именно здесь?
Элан ухватил кирку покрепче и улыбнулся.
– Ты, как всегда, невыносим. А если бы я не заметил этого туннеля?
– Вряд ли. Все-таки ты у нас – наполовину гном. Правда, на вторую половину – эльф, да и стархи признали тебя за своего, после того как ты торжественно выплыл изо Рта бездны. Во всяком случае, вздумай ты копать мимо, я бы тебе непременно подсказал – не хочется болтаться у тебя за плечами целую вечность, ожидая, пока ты закончишь свою шахтерскую деятельность.
– Но пока я пробиваю породу, можешь объяснить мне, что такое межзвездная пыль и куда делся огромный дракон.
– Конечно. Хотя, по большому счету, Грея не такая уж и большая – я видал гораздо более величественных драконов, а уж более крупных – довольно часто. Она… соразмерная, что ли. Сила ее – не в росте, поэтому она никогда и не пыталась стать больше, чем есть на самом деле. А межзвездная пыль – это просто такой термин. Понимаешь, вдали от галактик тоже есть материя – но вне основного пространства время течет по иным законам, и вещество там рассыпано мельчайшей пылью, которая способна собираться в целые планеты, если изменить всего лишь фактор времени. По сути – это один из инструментов Творца, с помощью которого он создает миры. Поскольку основа этого заложена в каждом из нас, то при достаточном количестве энергии мы способны растекаться во времени, становясь практически неуязвимыми – и неосязаемыми.
– То есть мы перестаем существовать в форме материи?
– То есть мы существуем в форме энергии. Она в тебе есть и сейчас, но твою основу составляет именно материя. Когда же ты рассыплешься межзвездной пылью, кое-что из вещества в тебе останется, однако твоей основой станет энергия, протяженная не в пространстве, а во времени.
– Покажешь как-нибудь потом столь оригинальный прием.
– Обязательно, – показалось Элану, или Кристальный Пепел произнес это с затаенной горечью?
Но тут кирка глухо ухнула и провалилась в пустоту, после чего Хранителю стало не до сложных построений – перед ним открылась фиолетовая пустота, полная искрящихся, ярких блесток…
Сумрак, расцвеченный непонятными огоньками, постепенно уводил в глубь горы, увеличиваясь по форме драконьего тела.
– Как мы с ней можем занимать одну форму?
– Не отвлекайся, Элан, – голос Меча был глухим и напряженным.
– А что может случиться? Здесь нет никого, кроме нас!
Ответить Кристальный Пепел не успел. Воздух в центре небольшого зала сгустился, обретая плотность, стал вещественным – и огромная фигура Кавншуга утвердилась на гладком полу. Молодой бог сейчас казался гораздо более материальным, чем во время предыдущей встречи – возможно, сыграла роль среда, в которой они находились. В огромной жилистой лапе у него легко утвердился изящный и тонкий клинок. Только в отличие от Кристального Пепла, испускающего рассеянный фиолетовый свет, этот жадно поглощал все вокруг себя – и тьма распространяла вокруг него свои жадные щупальца.
– Это конец твоего пути, человек!
Элан поморщился. В этом мире перед схваткой любили поговорить. Он прыгнул вперед, намереваясь первым же ударом перерубить непонятный луч тьмы и снести голову безобразному богу, но тот легко вскинул лапу – и тонкий звон разнесся в воздухе. Хранитель замер. Впервые на его памяти удар его Меча был парирован! Кавншуг держал в руке достойного противника Кристального Пепла, способного выдержать удар и ответить своим! Элан принялся лихорадочно обороняться, отходя к стене под градом ударов, парируя, уворачиваясь, ускользая. До него только сейчас дошло, что техники боя, которым обучал его Кристальный Пепел, предполагали и такие вот атаки – он что, знал, что этим кончится? И опять – не предупредил?
Кавншуг остановился. Тьма стекала с его меча, мешая разглядеть форму. Она не давала сосредоточиться, перевести дух – а в воздухе вновь зазвучали слова бога:
– Ты быстр и ловок, но я – новая сила, пришедшая в этот мир! Смирись, и прими свою судьбу! Подари мне свою жизнь – и, может быть, я оставлю тебе крохи, позволяющие прожить немного подольше.
Тьма морочила, уводя взгляд, вызывая напряжение. Перед глазами все двоилось, пот тек градом, и в руках возникала противная дрожь. Элан вздохнул – и прикрыл глаза. Он кинулся вперед, ориентируясь не на слабый полуразмытый силуэт, а на ненависть, на ужас, стекающий с чужого меча, на белесую тьму, составляющую его сущность. На боль, причиняемую его яростными ударами, на растерянность и страх начавшего отступать чуждого ему божка, привыкшего к покорности безвольных жертв, а не к гневу впавшего в неистовство бойца. Он не открывал глаз, чувствуя, что его удары бьют точно в цель – и в какой-то миг страшный рев потряс стены зала, заставляя раскалываться камни и змеиться трещинами по стенам, и человек понял, что попал. Чужая энергия хлынула водопадом, ревущий поток странных сил захлестнул его, закрутил соломинкой в водовороте; Хранителя несколько раз ударило о стены, заставив выпустить рукоять Меча, – и он открыл глаза.
Кристальный Пепел лежал на Мече тьмы, и фиолетовое сияние боролось с подступавшим сумраком; даже пребывающие в неподвижности, клинки продолжали яростную схватку. Человек же висел посреди пещеры, стиснутый железными лапами молодого бога. Искаженное мукой и яростью лицо скалилось ему в глаза, а огромные ручищи мощными тисками выдавливали из обездвиженного Хранителя крохи жизни, тут же подхватываемые и съедаемые страшным Духом.
«Настоящий удар рождается в сердце, набирает мощь в теле, направляется разумом и заканчивается
