– Хорошо, – отвечал вождь, – сестра моя может ехать; она увидит меня.
– До свидания же, – сказала донна Мария и пришпорила свою лошадь.
Она скоро исчезла в облаке дыма. Вождь задумчиво вернулся домой.
– Я еду в большое селение бледнолицых, – сказал он матери.
– Я все слышала нынешней ночью, – печально отвечала индианка, – сын мой напрасно делает это.
– Напрасно, почему? – спросил Антинагюэль запальчиво.
– Сын мой великий вождь, сестра обманывает его и пользуется им для своего мщения.
– Или для моего, – сказал индеец странным тоном.
– Молодая белая девушка имеет право на покровительство моего сына.
– Я буду покровительствовать
– Сын мой забывает, что та, о которой он говорит, спасла ему жизнь.
– Молчи, женщина, – закричал он с гневом. Индианка замолчала со вздохом.
Антинагюэль собрал своих воинов, выбрал из них человек двадцать, на которых мог вполне положиться, и приказал им приготовиться следовать за ним через час, потом погрузился в глубокие размышления. Вдруг послышался большой шум. Антинагюэль вышел на порог своего дома.
Два чужестранца на прекрасных лошадях подъезжали к нему. Впереди них ехал индеец. Эти чужестранцы были Валентин и граф де Пребуа Крансэ. Они оставили своих друзей в нескольких шагах за селением.
Выехав из селения племени Большого Зайца, Валентин распечатал письмо, которое дон Тадео прислал ему со своим управителем, прося распечатать в последнюю минуту. Молодой человек вовсе не подозревал того, что заключалось в этом странном послании. Прочтя письмо с величайшим вниманием, он подал его своему другу, говоря:
– Прочти, Луи. Гм! Почем знать, может быть в этом странном послании заключается для нас богатство.
Как все влюбленные, Луи был большой скептик относительно тех вещей, которые не касались его любви; он возвратил бумагу, качая головой.
– Политика обжигает пальцы, – сказал он.
– Да, неловким, – отвечал Валентин, пожимая плечами, – я же, напротив, думаю, что в той стране, где мы находимся, главнейшее основание богатства заключается для нас именно в этой политике, которую ты так презираешь.
– Признаюсь тебе, друг мой, что я мало забочусь об этих Мрачных Сердцах, которых не знаю.
– Я не разделяю твоего мнения; я считаю их людьми решительными и убежден, что когда-нибудь они непременно одержат верх.
– Желаю им успеха; но какое дело до этого нам, французам?
– Гораздо большее нежели ты думаешь, и я имею твердое намерение, тотчас после моего свидания с Антинагюэлем, отправиться прямо в Вальдивию на свидание, которое наши новые друзья мне назначили.
– Пожалуй, – сказал граф, – поедем, если ты хочешь. Только предупреждаю тебя, что мы рискуем головой... заранее умываю руки.
– Я буду осторожен! Моя голова – единственная вещь, принадлежащая мне, – отвечал Валентин смеясь, – но будь спокоен, я рискую ею только тогда, когда нужно; притом, неужели тебе не любопытно, так же как и мне, посмотреть как эти люди делают политику?
– В самом деле, это может быть довольно интересно. Мы путешествуем, чтобы чему-нибудь научиться; будем же учиться, если представляется случай.
– Браво! Вот это я люблю... Поедем к этому грозному вождю и отвезем ему письмо.
Трангуаль Ланек и Курумилла были люди слишком осторожные для того, чтобы обнаружить перед Антинагюэлем дружбу, связывавшую их с французами. Поэтому, подъехав к селению Черных Змей, с которыми в последнее время они находились в весьма хороших отношениях, Трангуаль Ланек и Курумилла спрятались за пригорком, оставив с собой Цезаря, а французы продолжали путь вдвоем.
Прием, сделанный нашим друзьям, был самый дружелюбный. В мирное время ароканы чрезвычайно гостеприимны. Едва приметив чужестранцев, они тотчас столпились вокруг них. Все индейцы говорят по- испански с удивительной легкостью; поэтому Валентин мог объясниться с ними как нельзя лучше. Один воин вызвался служить проводником французам, которые не знали, в какую сторону ехать, и довел их до дома вождя, перед которым собралось человек двадцать всадников, вооруженных с головы до ног.
– Вот Антинагюэль, великий токи страны под Андами, – напыщенно сказал проводник, указывая пальцем на вождя, который в эту минуту выходил из своего дома, привлеченный шумом.
– Благодарю, – сказал Валентин.
Французы быстро подъехали к токи, который, со своей стороны, тоже сделал несколько шагов к ним навстречу.
– Э! Э! – шепнул Валентин своему товарищу. – У этого человека прекрасная осанка и вид очень умный для индейца.
– Да, – отвечал Луи тем же тоном, – но у него узкий лоб, косой взгляд и сжатые губы; он внушает мне мало доверия.
– Ба! – возразил Валентин. – Ты слишком разборчив; уж не ожидал ли ты, чтобы этот дикарь был Антиноем или Аполлоном Бельведерским?
