– Курумилла добр, – отвечал дон Тадео, – сердце его благородно, а душа не жестока.
– Жоан был вождь тех, которые похитили белую девушку, – продолжал индеец, – Курумилла переменился с ним одеждой и сказал Жоану: ступай к Великому Орлу белых и скажи ему, «что Курумилла спасет молодую девушку или погибнет». Жоан пришел не останавливаясь, хотя путь был длинен.
– Брат мой хорошо поступил, – сказал дон Тадео, крепко пожимая руку индейца, лицо которого засияло.
– Отец мой доволен? – сказал он. – Тем лучше.
– Так брат мой, – продолжал дон Тадео, – похитил бледнолицую девушку... хорошо ли ему заплатили за это?
Индеец улыбнулся.
– Бледнолицая женщина с черными глазами очень Щедра, – сказал он.
– А! Я так и думал! – вскричал дон Тадео. – Вновь эта женщина! Вновь этот демон! О! Донна Мария! Мы должны свести с вами страшные счеты!
Он узнал наконец, что ему нужно было узнать. Луи с трудом встал с кресла, на котором лежал, и, приблизившись к дону Тадео, сказал ему голосом, дрожавшим от волнения:
– Друг, надо спасти донну Розарио.
– Благодарю, – отвечал дон Тадео, – благодарю за вашу преданность, друг мой; но увы, вы слабы, ранены, почти при смерти!
– Что за беда! – вскричал с жаром молодой человек. – Если бы даже мне суждено было погибнуть, то клянусь вам, дон Тадео, честью моего имени, что и тогда я не успокоюсь до тех пор, пока донна Розарио не будет свободна и с вами.
Дон Тадео принудил его сесть.
– Друг мой, – сказал он, – трое преданных людей уже гонятся за похитителями моей дочери.
– Вашей дочери? – вскричал Луи с удивлением, смешанным с удовольствием.
– Увы, да, друг мой, моей дочери! Зачем мне иметь тайны от вас? Этот ангел с голубыми глазами, которого два раза вы спасали, дочь моя, единственное счастье, единственная радость, которые остаются мне на свете!
– О! Мы ее найдем! – воскликнул Луи с энергией. В своем волнении дон Тадео не заметил страстного выражения в глазах графа. Тот встал; несмотря на горе, которое он чувствовал, ему казалось, что к нему вдруг возвратились все его силы.
– Друг мой, – продолжал дон Тадео, – трое людей, о которых я вам говорил, стараются в эту минуту освободить бедного ребенка; не будем же мешать их планам; может быть, мы им повредим. Чего бы мне это не стоило, я должен ждать.
Луи сделал нетерпеливое движение.
– Да, я вас понимаю; это бездействие тяготит вас, но увы, неужели вы думаете, что оно не разбивает моего отцовского сердца? Дон Луи, я терплю ужасные мучения, все содрогается во мне при мысли об ужасном положении, в котором находится та, которая так дорога мне; но я чувствую, что действия, которые я мог бы предпринять ныне для ее спасения, будут скорее вредны, нежели полезны, и потому решаюсь, проливая кровавые слезы, бездействовать.
– Это правда! – признался раненый. – Надо ждать! Ждать, Боже мой! Тогда как она страдает, зовет нас, может быть! О! Это ужасно! Бедный отец!
– Да, – тихо сказал дон Тадео, – вспомните обо мне, друг мой, вспомните обо мне!
– Однако, – возразил француз, – это бездействие не может продолжаться; вы видите, я силен, я могу ходить, я убежден, что без труда могу держаться на лошади.
Дон Тадео улыбнулся.
– Вы великодушны и преданны, друг мой, и я не знаю как благодарить вас; вы возвращаете мне мужество и делаете из меня человека, почти такого же решительного как и вы!
– О! Тем лучше, если к вам возвращается надежда, – отвечал Луи, покраснев при словах своего друга.
Дон Тадео обратился к Жоану и сказал:
– Брат мой остается?
– Як услугам моего отца, – отвечал индеец.
– Могу я положиться на моего брата?
– У меня одно сердце и одна жизнь и оба принадлежат друзьям Курумиллы.
– Брат мой говорил хорошо; я буду ему признателен.
Индеец поклонился.
– Пусть брат мой вернется сюда при третьем солнце; он проводит нас по следам Курумиллы.
– При третьем солнце Жоан будет готов. Поклонившись с благородством, индеец ушел, чтобы несколько часов насладиться отдыхом, который после долгого и утомительного пути был очень необходим для него.
– Дон Грегорио, – сказал Король Мрака, – отправьте Бустаменте в Сантьяго не прежде как через три дня. Я присоединюсь к конвою в том месте, где начинается дорога в Сан-Мигуэль. Эти три дня необходимы вам, – прибавил дон Тадео, обращаясь с улыбкой к Луи, – мы не знаем, какие опасности и утомления ждут
