легкие от охватившего их жара, но не смог сделать ни того ни другого. Он понимал: единственная его надежда — скрыться, ведь его преследователи скоро придут в себя.
Сзади послышались тяжелые шаги, и сильные руки ухватили его за талию. Он отделился от земли, потом чья-то рука взяла его под мышку. Сначала юноше показалось, что он стал втрое тяжелее; потом Керриган почувствовал невесомость, потому что соприкосновение с землей сотрясло его. Его снова обхватили, на этот раз крепче, и теперь держали за талию.
Керриган сообразил, что его несут, а когда перекинули через плечо, он вспомнил свое недавнее путешествие в джунглях и понял, кто его спаситель. Чтобы убедиться в этом, он потрогал панка и совершенно уверился в своем предположении.
Путешествие закончилось, прежде чем к нему вернулось зрение, и Керриган был этому рад. Ломбо усадил его на каменную скамью, странно высокую: ноги адепта не доставали до земли. Юноша откинулся назад и почувствовал за спиной грубые камни, однако выяснять ничего не стал, а сосредоточился на своем дыхании. Когда жжение в легких прекратилось, он открыл глаза и подумал, слепота еще не прошла, потому что увидел лишь маленькие огоньки.
Затем юноша сообразил, что огоньки эти — уличные фонари, и находятся они внизу.
Керриган было открыл рот, но спокойное и непринужденное поведение 61 Ломбо, сидевшего подле него на карнизе, отбило у него охоту возмущаться. Панк, по всей видимости, прекрасно знал, где они находятся, и специально принес Керригана в это место. Адепт сделал глубокий вдох и медленный выдох.
Панк кивнул:
— Медленное дыхание — хорошо.
Керриган смотрел только на Ломбо, вниз он не глядел.
— Спасибо за то, что спас меня.
— Работа Ломбо — смотреть за Керриганом.
— Ты за мной смотрел?
Ломбо бросил на него загадочный взгляд.
— Зачем ты это делал?
— Ксленики.
— Ты весь этот вечер за мной ходил?
Дикарь кивнул, затем показал на ярмарочный городок и на кривую улицу, проходившую через весь город.
— Дом. Ярмарка. Западня. Керриган заморгал.
— Ты знал, что я попаду в западню?
— Человек позвал Керригана. Керриган пошел. — Ломбо пожал плечами. — Другие сделали западню.
— А ты их не остановил? — Нижняя губа юноши затряслась. Каждый синяк на его теле заболел еще сильнее. — Почему ты их не остановил?
Ломбо гордо вздернул подбородок:
— Охотник не мешает охоте.
— Ты их не остановил, потому что они охотились за мной? Я был их добычей, и ты не хотел мешать им меня убить?
Панк важно кивнул.
— Но тогда почему помешал?
— Керриган не добыча.
Адепт закрыл глаза. После минутного размышления он наконец понял, что произошло. До тех пор пока он не стал защищаться, он был добычей. Он был оленем, на которого напала стая волков.
Ломбо улыбнулся, обнажив клыки и зубы.
— Добыча мертва, она не друг. Другу Ломбо помогает. Керриган может легко убить.
Молодой человек снова широко открыл глаза. Несмотря на то что Керриган спас Ксленики, Ломбо не возражал против того, чтобы его убили, если бы он повел себя как жертва.
Керриган осторожно дотронулся рукой до шишки на голове.
— Ох! Панк кивнул:
— Эльфийская магия.
Адепт покачал было головой, но тут же передумал.
— Не сейчас. Синяки со временем заживут, а пока это не случится, будут напоминать мне, что я не должен вести себя как жертва.
— Керриган мудрый.
— Керриган учится. — Он пожал плечами и посмотрел на спасителя. — Я не стал бы их убивать.
— Керриган добрый.
— Нет, просто я не убийца. — Керриган улыбнулся. — Я не хочу убивать.
— Мертвых не оживить.
— Во всяком случае, я этого не могу. — Адепт широко улыбнулся. — Не знаю я и такого заклинания, чтобы научиться летать. Потому и спуститься отсюда нам будет непросто.
Ломбо по-волчьи оскалился:
— Ломбо отнесет тебя домой. На своей спине. Керриган, мы сейчас будем дома.
ГЛАВА 34
Вместо всего этого оказалось, что он сын и внук сулланкири. Уилл содрогнулся. А он еще с презрением смотрел на механоида Хокинса, брата предателя. Да к тому же Хокинс еще, очень может быть, и не родной брат этому предателю, а только сводный. А может, его родители и вообще усыновили предателя. Да и вообще тут возможны варианты.
А вот быть одной крови с сулланкири — это совсем другое дело. Мысль эта молотом стучала по мозгам Уилла. Ему казалось, что череп у него лопнет. Он пытался обратиться к самым ранним своим воспоминаниям, но нет, имя Норрингтон никто никогда с ним не связывал. Ему сказали, что мать его погибла при пожаре в борделе, а он каким-то чудом уцелел. Но даже и этого он не знал наверняка. На нем рубцов от ожога не было, чтобы это хоть как-то доказать. Никто из тех, кого он знал, рассказа о пожаре не слышал, так что впоследствии Уилл даже засомневался, говорили ли ему об этом на самом деле.
Но вот в чем он совершенно не сомневался, так это в том, что до Эстафы никто не называл его Норрингтоном. Он бы это непременно запомнил, потому что Норрингтоном быть гораздо позорнее, чем безымянным сиротой. Такие сироты встречались у них в Низине, мужчины и женщины. Они работали в полиции Ислина, охотились за теми, кто были когда-то их друзьями. Называли их Темными наемниками, но применять этот термин к обитателям Низины даже в шутку было опасно: непременно побьют.
То существо в пещере, то, как оно внезапно появилось и заговорило, еще тогда заставило Уилла задуматься над тем, что происходит. Он постарался вспомнить, что же сказал ему тогда человек-козел и как он вообще с ним разговаривал. Он-то ведь знал, кто такой Уилл, и если это и вправду был Нефри-леш, то, стало быть, он-то и есть его папаша.
