службе. – Кит отдал честь и поблагодарил ветерана за то, что он принял приглашение. – Я обязательно расскажу полковнику Гримандсу о встрече с вами.
Переход от легкомысленной перебранки с Марией к суровой официальности так поразил меня, что я сразу почувствовал неискренность. Дождавшись, пока ветеран погрузится в беседу с маршалом, я шепнул, стараясь удержать на лице вежливую улыбку:
– Ты ведь не с донесениями прибыл, верно?
Улыбка на лице Кита на мгновение стала суше:
– Военные тайны не обсуждаются на светских приемах, Лок, – он оглядел зал и снова повернулся ко мне. – Ты не сочтешь меня сумасшедшим за предположение, что по крайней мере один из гостей может быть знаком с кем-нибудь из членов Черной секты?
Я пожал плечами:
– Насколько я знаю, любой может… – взглянув на него, я осекся. – Сразу и наповал!
Кит громко рассмеялся:
– Давно я не слыхал этой поговорки. Так и слышишь голос Адина. Как… забавно.
Что-то в его тоне задело меня, но я не нашел ответа и промолчал, занявшись знакомством с бесчисленными гостями, имена и лица которых тут же исчезали из памяти. Когда последняя пара наконец прошествовала вдоль ряда встречающих, я с облегчением размял затекшие ноги и хотел заговорить с Китом, но тот уже исчез. Я повернулся к Марии. Но и она отправилась за плетеным креслом на колесиках, на котором передвигалась бабушка, а бабушка тем временем углубилась в разговор со своими подружками- вдовушками.
На минуту я оказался всеми покинут. В животе у меня заурчало. Я решил, что мой долг как хозяина убедиться, что угощение, поданное гостям, съедобно, и направился к ближайшему столу. К несчастью для меня, там в полуоткрытой раковине на блюде со льдом красовалось нечто вроде огромных мясистых насекомых. Гости поглощали их с наслаждением, но я еще не сталкивался с морской живностью в качестве еды и решил подождать с этим, пока мне не присвоят хотя бы ранг ученика в кулинарии.
– Цориты так вкусны, что стоит повозиться со скорлупой, – заметил кто-то рядом.
Я обернулся и увидел Ксою.
– Никогда их не пробовал, – объяснил я. – Даже не знаю, как за них взяться, да и не уверен, что мне понравится.
– Обязательно понравится! – пообещала она. – Цориты – удивительные создания. Они растут всю жизнь, а когда панцирь становится им тесен, они его сбрасывают и просто отращивают новый. Как будто каждый раз рождаются заново. – Она улыбалась, устремив взгляд в пространство. – Так и наши жизни…
Я покачал головой:
– Не понимаю намека.
– Не понимаешь? – она указала на двери, над которыми висели знамена с эмблемами нашей семьи. – Эти значки определяют нам границы и даже сковывают нас, как панцирь сковывает цоритов. Если твой ранг недостаточно высок или не соответствует твоему уровню, ты не имеешь чего-то. Мы меняемся, учимся и совершенствуем свое мастерство, и тогда мы отбрасываем старые ранги и знамена, и нас определяют уже другие символы.
– Это не ново, леди. Всем известно, что жизнь идет по ступеням. Мы проходим из младенчества в детство, потом юность, зрелость и, наконец, старость.
– Не забудь о смерти.
– Я считаю смерть не частью жизни, а ее прекращением.
– Но конец становится началом, когда наши души одеваются новой плотью и начинают новую жизнь.
Я кивнул.
– Конечно, и тогда смерть тоже ступень жизни. Я только хотел сказать, что твои рассуждения очевидны.
Она насмешливо улыбнулась:
– Право? Вот цориты проходят все эти превращения. Каково же их предназначение?
– Предназначение? – я тряхнул головой. – Не знаю. Размножение?
– Для некоторых, может быть, и так, – она указала тонким пальчиком на замороженные тушки цоритов. – А предназначение вот этих – быть съеденными. С самого рождения они были обречены оказаться здесь, сейчас, насыщая нас.
– А может быть, и нет?
– Но ведь они здесь.
Я понял, что наш спор опять касается свободы воли и предназначения… Я не думал, что у цоритов достаточно разума для сознательного выбора, но не мог себе и представить, что единственная цель существования этих созданий – заполнение пробела в видениях какого-то мага, провидевшего в будущем этот пир.
– У тебя получается порочный круг. Раз они здесь – значит, им было суждено здесь быть.
– А ты в это не веришь?
– Нет.
– Ну а почему ты здесь оказался? – она развела руками. – Не потому ли, что так было суждено?
