В то время как первый пятился, зажимая рану лапой, другой бхарашади вскочил в окно и обрушился прямо на него. Раненый покачнулся и врезался в стену, а второй, оставшись без ног, упал рядом с ним ничком. На вид его шея казалась сломанной, но на всякий случай я размозжил ему череп. Обратным движением меча я отбил топор первого бхарашади и снес ему полголовы.
Вокруг меня бушевала ужасная какофония битвы, возбуждая и затемняя разум, как музыка Фальчара. Во внутреннем дворе кто-то кричал что-то о лошадях, я расслышал чей-то выкрик: 'Здесь, наверху!', сырой стук стрелы, попавшей в цель, низкий лай Кроча и яростное ржание коней. Вопль, перешедший в хрип, отметил конец жизни Аликса. Его заглушил победный рев бхарашади. В голосах врагов звучало торжество и боль, и по всему дому звенела сталь, ударяясь о сталь.
Я увидел бхарашади, бегущего по центральному проходу, еще один перескочил через тело Аликса и ворвался в мою комнату. Его черный меч был на добрый фут длиннее моего. Он оттянул в ухмылке гнилые серые губы, блеснув хрустальными клыками. Я встал в оборону, а он рассмеялся тем придушенным смешком, который я столько раз слышал в кошмарных снах. Это создание, выше и крупнее меня, заслуживало существования только в ночном кошмаре, но оно наяву стояло передо мной, и нас разделяли только три ярда отточенной стали.
Воин бхарашади зашипел на меня и косым ударом опустил свой меч. Я отразил его, с трудом удержавшись на ногах. Его клинок качнулся к правому плечу и снова упал, целя мне слева в шею. На этот раз я успел парировать раньше, потому что ожидал атаки, но приготовиться к третьему удару не успел.
Я отмахнулся и скользнул вперед, целя каблуком в его правое колено. Он отпрянул, и я промахнулся, задев его только шпорой. Эта рана заставила его мгновение промедлить. Я обозначил выпад в лицо, и он парировал справа налево. Метнувшись навстречу его движению, я высвободил свой клинок, вонзил его снизу в подмышку и рванул меч назад.
Дымящаяся лиловая кровь толчком выплеснулась из раны. Человек, получивший такой удар, отпрянул бы назад, зажимая рану, и умер. Но я уже знал, чего ждать от этих чудовищ, и успел нырнуть под его встречный выпад, косым ударом вверх и вправо разрубив сзади его правое колено. Его нога нелепо изогнулась, и он упал, угрожающе рыча.
В окна лезли еще двое, и мне стало ясно, что дело плохо. Услышав, как наши кони бегут по коридору во двор, в отчаянии я громко и протяжно свистнул Стайлу, а сам приготовился встретить и попытаться убить двух вооруженных топорами ха'демонов. Будто наяву, я услышал голос Адина: 'Кто пытается – умирает; выживает тот, кто делает'.
Стайл влетел в комнату через дверь из коридора. Бхарашади, оседлавший моего коня, размозжил себе голову о косяк и, кувырнувшись через круп, свалился на пол. Конь, по коже которого стекала кровь из нескольких ран, налетел на одного из моих врагов, втоптав его в пол. Я шагнул влево и что было силы рубанул по шее второго, напрочь снеся голову.
Не успело его тело сползти наземь, как бхарашади, раненный мной в подмышку, поднял меч и вонзил его в грудь Стайла. Кровь хлынула у него из ноздрей, а на губах показалась пена. Стайл упал на бок, копытом вбив в стену последнего демона. Я услышал, как переломились обе ноги бхарашади, и тут же прикончил его.
Ничего не соображая, я выскочил из комнаты и бросился во внутренний двор. Осана и Тиркон оставались там, прикрывая наше отступление. Остальные отходили к части здания, высеченной в скале. Не думаю, что они меня видели, потому что между нами кишели десятки бхарашади, но если бы и видели, они ничем не могли мне помочь. Я был для них так же недосягаем, как для меня – замок Пэйн.
Я услышал за спиной шипение и развернулся, оказавшись лицом к лицу с самым огромным из виденных мной бхарашади. Он взглянул на меня и рассмеялся, а потом прошипел какой-то приказ. Ха'демоны оставили в покое моих товарищей и двинулись ко мне, окружая меня с одной стороны, в то время как другие отрезали мне путь к отступлению через коридор. Я поднял меч, позволяя воину бхарашади рассмотреть стекающую по клинку кровь.
За моей спиной друзья успели захлопнуть и забаррикадировать дверь в убежище. Я медленно поворачивался, сдерживая демонов. Дверь в комнатушку, где лежал Рорк, пока оставалась закрытой, но к ней приближались двое небольших бхарашади. Ну что ж, я знал, что Кроча оставили охранять Рорка, так что первого колдуна, который откроет дверь, ждет сюрприз.
Большой бхарашади хрипло прошипел:
– Ты свеженький, прямо с Той Стороны. Сладкое мясцо!
Я повернулся к нему лицом.
– Прежде чем ты попробуешь моего мясца, я напьюсь твоей крови! – Левой рукой я сорвал с лица маску. – Еще до рассвета ты пожалеешь, что не вырезал моего лица на виндиктксваре.
Я обвел глазами лица бхарашади и увидел на них изумление, вызванное, как я догадывался, моим безмерным хвастовством.
Их недоумение подарило мне еще пару секунд жизни, позволив увидеть, как колдуны открывают дверь в комнату Рорка. Прыжок Кроча свалил первого, и я увидел на фоне стены кровавый фонтан, брызнувший из его глотки, растерзанной острыми клыками. Потом Кроч исчез в комнате, куда успел нырнуть второй маг. Я услышал вопль, а в следующий миг сквозь дверь и крышу комнаты с громом вырвалось красно-золотое пламя.
Не успел дождь щепок и острых обломков крыши обрушиться на землю, как я бросился на отвлекшихся врагов. Я воткнул кулак в брюхо одному, выпустил клинком кишки другому и рассчитывал еще управиться с третьим прежде, чем топор одного из оставшихся опустится мне на голову.
Крутанувшись спиной к прорыву, образовавшемуся в кругу бхарашади, я рассчитывал оказаться лицом к лицу с демоном, зашедшим мне за спину. Там действительно оказался демон, но ему было не до меня.
Он ковылял ко мне с грудью, пробитой изумрудным копытом, проломившим ее как гнилую доску.
Изумрудный конь угрожающе заржал и с маху опустил передние копыта на камень, выбив из него искры. В коридоре за его спиной я увидел корчащихся бхарашади, но каменный конь был невредим; кровь на его боках была кровью врагов. Толпа ха'демонов растаяла перед ним, как ночь перед восходом солнца.
Я не задумываясь ухватил его за гриву и вскочил на широкую спину. Тело оказалось мягким и теплым на ощупь, словно живая плоть, а не камень. Я приготовился к тому, что он взбунтуется и встанет на дыбы. Падение означало смерть. К моему изумлению, он не сделал ни малейшей попытки избавиться от меня.
