направилась к «Лунному Дракону».
Джорим и на близком расстоянии не заметил никаких существенных повреждений на судне. Энейда приказала матросам один раз проплыть вокруг корабля, а потом подвести лодку к левому борту в том месте, где свешивалась лестница. Первыми на палубу взобрались солдаты. Когда все девятеро оказались наверху и подали знак, что все в порядке, за ними последовала Энейда. Шимик уцепился за Джорима, и они проделали путь наверх вместе. Затем фенн спрыгнул на палубу, добежал до люка и нырнул вниз, в недра корабля.
Капитан Грист двинулась к каюте, принадлежавшей капитану Калон. Джорим ни на шаг не отставал от неё. В каюте все находилось на своих местах; казалось, шторм не причинил ей никакого вреда.
— Они справились с бурей. Они вполне могли выправить курс.
Энейда подошла к небольшому столу возле переборки и открыла бортовой журнал на последней странице.
— Направление, скорость, записи о причинённых бурей повреждениях, — вплоть до утра двадцать четвёртого. По приказу капитана лодки были спущены на воду, — но только две из них. В журнале нет записи о том, что ещё две были утеряны во время шторма. Здесь нет ничего, что выдавало бы страх. Она не оставила бы здесь журнал, если бы покинула корабль.
Джорим посмотрел на масляную лампу, подвешенную на тонкой цепи над койкой капитана.
— Пустая. Ни капли масла. Она уже остыла, но, вероятно, горела со вчерашнего утра.
— Верно. В такую лампу можно залить только однодневный запас масла. Скорее всего, её заполнили вчера при утреннем обходе. — Энейда захлопнула журнал и спрятала его под мышку. — Идёмте, проверим камбуз.
Прежде чем они успели добраться до камбуза, прибыл лейтенант Минан с командой. Капитан Грист приказала им вычистить палубу и приготовиться поднять паруса. Матросы, недовольно ворча, принялись за дело. Джорим догадался, что, судя по обрывкам разговоров и широко раскрытым глазам моряков, никому из них не по нраву оставаться на корабле, который покинули их товарищи.
— Капитан, сколько было людей на судне?
— Две сотни. — Она пригнулась и начала спускаться в камбуз.
Огонь в плитах угас, в большом чёрном котле, из которого торчала деревянная ложка, обнаружился холодный слипшийся рис. Энейда ухватилась за ложку и попыталась вытащить её, но не преуспела, — ложка просто сломалась пополам.
Мгновение она разглядывала сломанный черенок, потом сказала:
— Что бы здесь ни случилось, это произошло не позже вчерашнего утра. Давайте смотреть дальше.
Джорим повернулся и прошёл мимо лестницы в длинное помещение под главной палубой. Там покачивалась сотня пустых гамаков. Одеяла валялись на полу, свешивались с гамаков. На первый взгляд все выглядело так, словно матросы только что проснулись и бросились выполнять срочное задание, но вот- вот вернутся, чтобы заправить постели, накрыть столы и насладиться горячим завтраком.
Джорим поддел носком сапога одно из одеял. Оно было жёстким и словно прилипло к полу.
— Мне это не нравится.
Энейда обернулась.
— Кровь?
— Полагаю, да.
Она кивнула.
— Мне тоже так кажется. Запах.
Она начала пробираться между гамаками в направлении кормовой части корабля, по дороге заглядывая во все каюты. Деревянные щеколды и наличники были искорёжены, в каютах царил беспорядок, словно там происходила яростная борьба. Каюты младших офицеров были залиты кровью. В каюте священнослужителя из Вентико на полу валялась окровавленная накидка, изорванная в клочья.
Энейда наклонилась над накидкой. Джорим рассматривал царапины на двери.
— Взгляните, здесь, на уровне плеч… словно кто-то ломился в дверь и…
Джорим протянул руку и снял с двери чешуйку размером с ноготь на его мизинце.
— Это чешуя какой-то рыбы. Но такой рыбы я никогда не видел.
Энейда выпрямилась.
— Нечасто мне попадалась рыба с когтями. Идёмте дальше.
Дверь, ведущая в корабельный лазарет, была цела, но и на ней виднелись чешуйки на уровне человеческого плеча. Энейда сняла с пояса нож и, просунув его в щель между дверью и косяком, подняла засов. Отодвинув подпиравший дверь тяжёлый сундук, они протиснулись в узкую щель и вошли внутрь.
Лазарет представлял собой довольно просторную каюту. Здесь было достаточно места для двух коек для больных и постели лекаря. Вдоль задней стены громоздились сундуки, в углу стоял рабочий стол. Две дальние койки были пусты. Но не третья.
На ней лежало тело дородного человека. Распухший язык вывалился изо рта, на губах застыли белые потёки высохшей пены. Возле кровати валялись осколки разбитой глиняной чашечки. Под ними на полу расплылось тёмное пятно.
Энейда прикоснулась к его щеке тыльной стороной запястья.
— Он мёртв.
— И, кажется, он сделал это собственными руками.
Она взяла со стола бумажный пакет и прочла надпись.
— Сердцецвет.
— Это лекарство от морской болезни. Йезол постоянно его принимает…
— Да, но он его разбавляет во много раз. Пакет наполовину пуст. Он хотел умереть наверняка, и быстро. — Она перелистала страницы журнала, захлопнула его и пробурчала:
— Он был напуган достаточно, чтобы покончить с собой, но ничего не записал в журнале.
За дверью раздалось топотанье. Шимик подпрыгнул, ухватился за край люка и повис. Его когти царапали обшивку, сдирая тонкие полоски дерева.
— Итти-итти, каппитана Нейда итти, Джрима итти! — Он выпрыгнул из люка, перевернувшись в воздухе, и помчался в сторону носовой части корабля.
Джорим и Энейда поспешили за ним, но им мешали гамаки. Шимик ждал их на лестнице, ведущей на нижний этаж. Он выглядывал наружу, высматривая их. Когда они миновали последний гамак, фенн ринулся вниз по ступенькам. Джорим с капитаном кинулись за ним. Он последний раз бросил на них взгляд и повернулся к открытому люку, ведущему в оружейную кладовую.
Энейда первой добралась до люка и остановилась. Шимик прижался к её ногам, так что она споткнулась бы о фенна, если бы решила пробраться внутрь. Но ей, казалось, хватило беглого взгляда. Ухватившись за край люка и немного наклонившись вперёд, она посмотрела вниз, а затем выпрямилась и обернулась.
— Думаю, Мастер Антураси, я уступлю вам право первого голоса.
Она отступила и Джорим смог заглянуть внутрь. Кладовую освещал лишь свет, льющийся из открытого люка. Этого было достаточно, чтобы разглядеть тела, распростёртые на полу. Одно принадлежало лысому человеку в одежде матроса. В руке у него был зажат кузнечный молот. Большая часть его лица превратилась в кровавое месиво, левый глаз вытек. Ворот платья был порван, кузнец лежал в застывшей луже крови, вытекшей из перерезанной сонной артерии.
Но не это зрелище остановило Джорима от того, чтобы спуститься вниз. Рядом с мёртвым кузнецом на полу распласталось существо, убившее его. Оно отдалённо напоминало человека, — правда, его руки и ноги в поперечном сечении скорее были четырехгранными, а не округлыми. То же самое можно было сказать о длинном хвосте и туловище, сужавшемся в области груди. Точно определить форму головы не представлялось возможным, поскольку удар молотом почти расплющил её. Тело покрывала серебристая чешуя. Некоторые чешуйки наполовину отошли и поблёскивали на свету.
Между пальцами на лапах существа виднелись перепонки. Длинные пальцы заканчивались острыми когтями, — должно быть, с их помощью оно и убило корабельного кузнеца. Джорим рассмотрел также острые треугольные зубы, — удар молота выбил некоторые из них.
Он указал на странное существо.
— Вот и чешуя. Вон там, полагаю, у него жаберные щели.
