детства об этом говорил. Когда мы ему рассказывали, то он не удивлялся, словно знал уже современные взгляды… И глядя на него, мне казалось, что существует как бы совпадение поисков. Поэтому даже простые люди, как мой отец, быстро понимают то, что хотят революционеры.
– Да. Есть закономерность в развитии общества, – отвечал Барсуков.
– Мы и об этом говорили.
– Вы будете переписываться с вашим товарищем?
– Да, мы обещали не терять друг друга из вида. Теперь он в Хабаровке.
Тимоха и Василий везли на телеге новые жернова, когда их приостановил какой-то человек. По бороде и по виду он принял Силина за кержака.
– Нет, я православный! – ответил Тимоха.
– Своих никак не найду… Мы проездом, – сказал бородач.
– Куда же вы?
– В Америку.
– Что это, куда несет? Кто вам рассказал? Как вы дорогу нашли?
– Пароход повезет! В России жили да перешли в Сибирь, а братья мои со старого места с поляками уехали в Америку. Выслали мне деньги, паспорт. Пишут, что там утеснения нет – нашей вере свободней…
– Расею-то не жалко ли? – спросил Тимоха.
– Да надоело маяться. Все всегда виноваты, чего ни сделай! А там свобода!
– Н-но! – вдруг хлестнул коня кнутом Тимоха, и телега с жерновами тронулась, громыхая на глубоких выбоинах и на засохших комьях грязи. – Н-но! Зараза! Из-за старой веры хочет на чужбину идти! Ты попробуй тут проживи… Тасканый же народ, эти староверы… А начальство все им разрешает… кто-то и об их переселенье хлопочет. Кому в Америку, а кого за одни разговоры – в каторгу.
– А в Америке красивые люди? – спрашивала Ваську дочь экономки, молоденькая, крещеная бурятка в русском сарафане.
– Есть красивые, – отвечал он и невольно залюбовался пристальными ее черными глазами, – а есть черные, как чугун!
Вася думал, что он не завидует Санке. Он хотел бы не в Америку.
«Отец заронил во мне другие желания!» – думал он, возвращаясь с Тимохой на последнем купеческом буксире. Приходилось помогать во всем команде, стоять с шестом, охраняя борты от наносных лесин, приходилось рубить и грузить дрова на остановках.
Васька вспомнил, как Катерина однажды слушала проповеди Корягина и в знак согласия кивала головой, но не вниз, а вверх, словно ее вздергивали удилами или она сильно изумлялась.
А Илья сидел тогда довольный, смотрел пристально, лицо его было степенным, он сложил руки на брюхе, в любимой своей позе, закинув одну ногу под скамью, а другую выставив.
На рождество должны съехаться в церковь хищники, и последние их заработки в мешочках, недомытые их мечты и богатства надо было раздать, чтобы несли кабатчикам, торгашам и контрабандистам, а оттуда все стекалось бы в золотые груды, в подвалы.
После этого надо было отрабатывать Ивану Карпычу.
Потом он вспомнил, как Катя говорила его матери: «Когда я его встретила – удивилась. Я думала, все пьют. Я с самого малолетства среди пьяных, матюкаются и пьют. И Васька меня тот год все отучал и останавливал».
Весной губернатор просматривал списки крестьян, назначенных принять участие в осенней выставке. Он вызвал Барсукова и любезно обратился к нему:
– Петр Кузьмич, вы включили пермского Кузнецова участвовать с зерном в сельскохозяйственной выставке?
– Да, Андрей Николаевич…
– Но, ведь он… он же… ну… неблагонадежен? – губернатор посмотрел вопросительно.
– Я смею вас уверить, что это честнейший человек, порядочнейшая личность. Его пашня стала как бы символом.
– Да, да… «Егоровы штаны»… – сказал губернатор.
– Да, он первый поселенец, один из образцовых… – Барсуков стал рассказывать все, что знал о Кузнецове.
Губернатор выслушал.
– Петр Кузьмич, мы не смеем выставлять как образец личность, некоторым образом связанную с преступным миром. Он был избранным президентом, то есть атаманом, по сути дела, его близкие побывали в тюрьме.
– Но это же ошибка. Здоровые силы народа. Дайте им право, они вам гору своротят. У них руки связаны!
Губернатору неприятна была подобная фраза: «Руки связаны».
– Пойдем на компромисс. Пусть его младший брат Федор Кондратьевич Кузнецов участвует в выставке со всеми показательными цифрами и произведениями от их хозяйства.
Петру Кузьмичу все это очень не нравилось. И он не хотел спорить с губернатором и дал согласие.
