Ничего подобного! Маньчжур не было потому, что им незачем было ходить на Амур, если у них в Маньчжурии тепло и там житница…»
А распроклятая московская приказная бюрократия не вымерла! Чем наша, петербургская спустя двести лет отличается от московской?
Печальная развязка получилась на Амуре! И все из-за тогдашних московских приказных бюрократов: дорого им было содержать Приамурье и высылать туда помощь. А не оттого, как утверждают настоящие петербургские приказные бюрократы, что будто бы не наступила еще тогда пора для нас владеть Амуром…»
Капитан разогнулся. В голове его давно жили картины далекого прошлого на Амуре.
Каждое чтение новых бумаг подогревало, поджигало его воображение. Иногда им овладевало чувство, похожее на отчаяние, сможет ли он, один человек, смертный, совершить все… Он знал: голова его горячая, а действовать надо со спокойствием — только так можно будет достигнуть цели. Круг людей, посвященных в его замыслы, расширялся. Нужна железная воля и хладнокровие. Давно ли, кажется, был он кадетом… Давно ли минуло детство?
«…Нужно судно по корме развалить, по одному футу с каждой стороны… Дядюшка говорит, что с грузами ничего не получится, грузы меня свяжут. А я все-таки совершенно изменю внутреннее расположение, чтобы груз, который назначен на Камчатку, лежал совершенно отдельно от моего груза. Тогда я экономлю время при выгрузке. Вместо балласта пусть лежат те артиллерийские орудия, которые назначены для отвоза в Петропавловский порт. Скрепить их, связать, и вот еще будет экономия места. Надо высчитать, если развалю бока, сколько всего кубических футов получится?
…Маньчжуры жили на юге, далеко от Амура, но как стали наши с Амура на них набегать, так все и началось…
Первая битва у стен Ачанского городка! Маньчжуры были разбиты и ушли к себе на несколько лет. У них дорог на Амур не было! Тогда поселенец взялся за плуг».
Мерещились полки маньчжурской конницы, подведенной под конец войн под Нерчинск, флотилия казаков с пищалями, бревенчатые стены, предательство приказных бюрократов, народное горе, уход народа с Амура в Забайкалье…
Довольно! Все одно и то же! Нет еще формального приказа о назначении, а надо действовать.
Он свернул трубкой бумаги, исписанные сегодня, сунул их во внутренний карман. Повернул ключ, отворил массивную дверь.
В соседней комнате сидел архивариус Баласогло[11]. На стене висели две шинели. Одна морская, с погонами, другая — чиновника министерства иностранных дел.
— Где ты только все эти бумаги добываешь? — сказал капитан, надевая свою шинель и застегиваясь на все пуговицы. — Я снял копии, что мне надо.
— У дегтя стоять да в дегте не вымазаться! — ответил Баласогло саркастически. — Хочешь, я сведу тебя в тайное наше хранилище, где уничтожается вся наша история… модными нашими медведями, одетыми на французский образец?
Кто знал там, наверху, в квартире министра иностранных дел и канцлера, и во всем этом новом и роскошном доме на Мойке, который набит сытым и довольным чиновничеством всех рангов, о том, что делается и что подготавливается здесь, в одном из самых глухих и тихих уголков здания? Может быть, со временем забегают, замечутся во всех этажах, побегут с бумагами в руках, кинутся в библиотеки, в архив…
— Александр, ты учишь китайский?
— Учу, Геннадий…
— Есть в нем корень с маньчжурским?
— Нет. Китайский язык суть моносиллабический[12], о чем я тебе не раз толковал. А маньчжурский близок нашему тунгусскому… «И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус…»[13] — продекламировал Баласогло. — Ты все ищешь свои доказательства? Сколько тебе еще надо? Открытие твое Китаю и его истории, может быть, не менее нужно, чем нам. Китайцы — гордая нация, и они еще маньчжур скинут. Только по причине необъятной своей численности, а также гордости и горячего ума они вечно ввергаются в противоречия между собой…
«Парадокс и нелепица! Толкуют в палатах, что есть карты Приамурья, доказывающие, что там теперь чуть ли не страна маньчжур! — думал капитан, шагая в злой ветер, в муть его белых снежных волн, несущихся от Невы. Сейчас улицы пустынны, а дворцы и министерства столицы выглядят замерзшими кораблями. — Маньчжуры завоевали Китай[14], сели на его престол, стали китайскими дворянами. Вот и вся загадка, почему маньчжур вдруг стали ученые европейцы именовать китайцами.
Доказать, что Амур не потерялся в песках, — первое. Что карты ложны… Что история забыта и ее надобно вспомнить и не лгать в угоду установившемуся мнению европейцев… Что право наше на землю, отнятую силой, — неотъемлемо на века! Что столица — гнездо бюрократии — зародыш гибели всякого живою дела. Они, подлецы, не понимают, в чем разница. Англичане ведут войну за опий, чтобы травить в Китае народ, это у них там нет, не было и не будет ни клочка земли. Впрочем, как я могу идеализировать Хабарова[15] или его преемников Толбузина и Бейтона[16], когда они главной цели себе не ставили, по тому времени и не могли ставить — они не понимали значения великой реки… Теперь социальные идеи о будущем человечества… А казаки шли и занимали то, что желали занять: где теплее и земля богаче…»
Ударил ветер со снегом. Глушит такой ветер даже моряка.
«Хватит про исторические бумаги. Надо нагели[17] сделать из кореньев. Когда железные нагели источатся, то корневые скрепки набухнут в морской воде и сольются с деревом.
Надо писать письма в Севастополь. Дядюшка дал рекомендацию к Михаилу Петровичу Лазареву[18]. В Финляндии строится корабль — копия лазаревского «Сухум Кале». Я буду командиром судна. Буду ли? А если я развалю бока? Взъерепенится адмирал? Он же сам проект составлял, говорят. Может быть, рангоут[19] надо уменьшить. Что-то мне по чертежу мачты очень велики кажутся. Надо осмелиться и написать прямо в Севастополь и спросить дозволения. Экий несуразный человек мой дядюшка Куприянов[20], а немало дельных от него советов».
Глава вторая
ПОЧЕМУ БЫЛИ НЕУДАЧИ?
«У нас стали перепечатывать европейские карты со всеми их нелепостями и ошибками. Вот теперь попробуй узнай, как получилось и почему! Почему и с какой целью первоначально явились ошибки на европейских картах?»
«Взял в библиотеке Географического общества описание путешествия Сарычева[21] и доклад недавно побывавшего в неразграниченных землях Миддендорфа[22]. Его доклад сам слыхал на заседании общества. Очень интересен был отчет. Надо его перечитать».
«Литке[23] — председатель общества. Когда-то и ему поручалось исследовать все заливы на юге Охотского моря, значит, и лиман реки Амура. А он туда не пошел…»
«После Сарычева плавал в тех морях Козмин[24]. Козмин — орешек, и ныне здравствует. Козмин чуть ли не двадцать лет тому назад искал места, удобные для основания порта на месте лучшем, чем Охотск. Уже, наверное, полсотни лет хотят Охотск перенести на новое место. Он знает охотские побережья как свои пять пальцев. Он-то и доставил сведения, что ни удские тунгусы, ни амурские гиляки[25] ни от кого не зависят… Он, наверное, и название это привез, откуда-то взял — гиляки…»
— Где быть Охотскому порту? Почему не могут его перенести, если он стоит на гнилом и нездоровом
