– Да, сэр.
– Как они приняли?
– Они устали и безразличны ко всему.
– Янки уверяют, что русские приняли их корабль «Поухаттан» за француза, напали, но поняли, что нарвались, и вовремя ушли.
Артур на месте Путятина и его офицеров, может быть, поступил бы так же, но постарался бы тщательно рассчитать и взвесить все, хотя, однако, времени у них не было, приходилось решать мгновенно. Их можно, можно понять.
«Отличные коллекции натуралистов, книги, множество японских прекрасных предметов рекомендовали умственные интересы пленников, как и вывезенный ими ученый молодой японец, как и знание ими языков, – думал Стирлинг. – Судить о людях, об их привычках и воспитании можно за столом. Также по умению обращаться с вещами и по отношению к животным».
Кампания этого года была не очень удачной. Отец командует флотом из двадцати семи вымпелов. Его консорт – французский адмирал – четырнадцатью...
Что же произошло с «Барракутой» до встречи с русскими, возвращавшимися из Японии?
Ранней весной соединенный флот из двух союзных эскадр под командованием адмирала Брюса вошел в Авачинскую бухту. Этот флот был усилен отрядом кораблей, откомандированных из Хакодате из эскадры адмирала Стирлинга. В составе отряда находилась «Барракута». В Петропавловске русского флота не оказалось: город эвакуирован.
«Барракута» и фрегат «Пик» под командованием капитана Никольсена 1 июня 1855 года были отряжены в Охотское море на поиски русского фрегата «Аврора». А сам адмирал Брюс ушел в погоню за исчезнувшей «Авророй» со своей эскадрой в Русскую Америку.
При тяжелых штормах и встречных ветрах «Пик» и «Барракута» достигли мыса Лопатки 15-го и на другой день под берегом острова Парамушир вошли в Курильский пролив. Разведя пары, «Барракута» проследовала в сплошном тумане в Охотское море. «Пик» открылся снова лишь 25-го, капитан Никольсен сообщил, что был у берега Сахалина, встретил американского китолова, у которого на борту якобы побывал офицер с русского фрегата «Аврора». Русский лейтенант впал в глубочайшую ярость, когда выяснил, что судно не английское. С досады разорвал в клочья американские судовые документы. Про эту «Аврору» все только и толковали, и всем слухам невозможно верить; кажется, шкипер мог приплести «Аврору» из-за того, что корабельные документы не были в порядке... Теперь все можно свалить на «Аврору»!
Китобой рассказывал басни про «Аврору». Как и все американцы! На прощанье выложил:
– Well sir, I trust you don’t believe in all we say; if you do, sir, you have strong digestion, I do say[9].
Зная нрав Никольсена, можно представить, как он это выслушивал, скрывая свое бешенство.
Янки знали, над чем посмеяться. Давно нет свежей пищи. Матросы питаются солониной и сухарями, многие страдают запорами. Офицеры тем более: неподвижность и плохое настроение. Будь рабарбар[10], все поправились бы и ожили.
Встреча американца с «Авророй» якобы произошла в 70 милях от северной оконечности острова Сахалина у Мыса Елизаветы. Шкипер уверял, что в тумане сама «Аврора» не была видна.
15 июля «Пик» и «Барракута» ушли из Аяна, и на другой день в открытом море завиделась эскадра. Друзья или враги? К величайшей радости офицеров и «синих жакетов», оказался отряд из четырех кораблей под командованием коммодора Чарльза Эллиота.
Опять невероятные новости. Оказалось, что коммодор нашел «Аврору». Она совсем не в Америке! «Аврора» обнаружена была в заливе Де-Кастри, черт знает как далеко они успели уйти. Залив Де-Кастри напротив западного берега Сахалина, южней устья Амура... Коммодор надеялся ее захватить, послал к адмиралу Стерлингу за подкреплением, но тем временем «Аврора» ушла. Залив Де-Кастри опустел.
Куда ушла «Аврора»? Единственно возможный путь – в Амур, через северный Амурский залив, где есть вход в реку. Ведь, как известно, с юга нет входа, там перешеек, точнее – обсыхающие мели, как доказал Крузенштерн.
Коммодор, обойдя Сахалин, намеревался войти в Амур с севера в поисках скрывшейся русской эскадры. Эллиот слышать не хотел о передвигающихся мелях, непроходимых лабиринтах и погибших судах.
– Мне нужна «Аврора»! – заявил он. Коммодор принял команду над соединенной эскадрой.
Матросы «Барракуты», кажется, неохотно возвращаются из-за пленных к берегам Сибири. В Гонконге давно отцвел миндаль. Уже есть молодая красная китайская картошка, очень вкусная, любимое кушанье «синих жакетов». Уже есть персики. Всюду в Южном Китае, в Кантоне, на Жемчужной и в колонии – абрикосы, ягоды. Все это должно быть и в Японии! А в Аяне? Старая, проросшая картошка в подпольях сладкая, как перезрелые бананы. Когда расклеивали прокламации к русскому населению, призывающие возвращаться, то в одном из домиков нашли глиняную корчагу с соленой черемшой...
«Барракута» вела захваченный бриг через дожди и туманы на север. У рубки вооруженные английские матросы. Лейтенант на мостике отдает распоряжения шкиперу Тауло. Иногда обращается к Шиллингу, просит отдать приказание, чтобы пленные помогли, и тогда русские матросы подымаются на мачты.
...Вокруг «Греты» английские корабли. На фрегате коммодорский флаг. Видно французское парусное судно. У берега целый флот американских китобойных судов.
Оставляя «Грету», английский лейтенант предупредил офицеров и Гошкевича, что здесь бриг «Константин», который, как известно в Гонконге и Шанхае, защитил в Японии и спас в бою гигантский китобойный корабль «Наполеон III».
– От кого? – спросил Сибирцев.
– Мы в жизни не видели в глаза «Константина», – добавил Гошкевич.
– Как изменился пейзаж: холмы и долины теперь, в середине лета, свободны от снега, – говорил за столом молодой лейтенант Тронсон, только что возвратившись на «Барракуту» с берега. – Деревья оделись густой листвой, и все лужайки сплошь покрыты прекрасными цветами.
