Раздались общие дружные аплодисменты. Докладчик прошел на место, чувствуя свой успех и избыток энергии, сел, закинув ногу на ногу, но тут же, вспомнив о приличии, переменил позу, скромно поджал ноги.
Сэр Джон Боуринг недавно прибыл из Сиама, где подписывал трактат о мире, дружбе и торговле. Возвратившись, он увидел, что здесь утекло много воды. Кое-что было неожиданным для губернатора.
Поднялся высокий лысый господин с щетинистыми усами и в безукоризненном костюме с атласом на лацканах.
– Ваше превосходительство губернатор сэр Джон Боуринг! Господин председатель! Уважаемые леди и джентльмены! Я выслушал доклад господина Гошкевича, изложенный на английском и на китайском, с большим удовольствием и выражаю вам, господин Гошкевич, чувство признательности и полагаю, что со мной будут согласны!
Снова раздались дружные аплодисменты.
Сухими цифрами и цитатами на китайском из евангелия разжег их Осип Антонович сильней, кажется, чем итальянский тенор петербургских меломанок. Сибирцев вслушивался, но понимал плохо. Тогда он воодушевлялся собственными мыслями о происходящем, и по его виду можно было понять, как он счастлив и горд за товарища.
– Леди и джентльмены! – продолжал господин с огромным лысым черепом. – Ортодоксальная церковь во многом подает пример, осуществив перевод всех частей библии, а также молитв. Труды достопочтенного отца Иакинфа, о которых упоминал господин Гошкевич, до сих пор были недостаточно известны, и этот пробел восполнен сегодня со всей быстротой и энергией.
– Ваше превосходительство! – почтительно обратился оратор. – Достопочтенный и глубокоуважаемый сэр Джон Боурин! Не так давно мы имели честь читать в третьем номере «Ученых записок» патриотическую статью о деятельности русской ортодоксальной миссии в Китае. При этом мы узнали, что русским священникам, приезжающим в Пекин, запрещено общаться с китайцами, а также изучать их язык на том основании, что петербургское правительство не желает общения своих подданных с другими народами. Выслушав доклад господина Гошкевича, частично прочитанный на китайском, я с большим удовольствием убедился в несостоятельности мнения, изложенного в вышеупомянутой статье. Как и вы, ваше превосходительство, я рад, что рассеиваются предвзятые представления о бездеятельности русских ученых, основанные лишь на ошибочной информации и наших собственных предрассудках. Как специалист по китайскому языку, я отлично понимаю достоверность, совершенство и законченность познаний многоуважаемого господина Гошкевича.
Опять аплодисменты. И это при Боуринге. У нас любой губернатор стер бы в порошок за такие речи. До седьмого колена ели бы и корили потомков такого критика. А тут губернатор бровью не повел. Мало того, сэр Джон встал, с улыбкой поблагодарил оратора и под аплодисменты сказал, что ему приятно видеть господина Гошкевича и воспользоваться знакомством с ним, чтобы составить более точное и отчетливое представление о предмете, которому был посвящен доклад.
– Скрытием истины не достигается цель! – под новый взрыв аплодисментов заключил сэр Джон.
Он подошел к вскочившему Гошкевичу и пожал ему руку.
– Спасибо! Благодарю вас! – сказал он по-русски.
– Благодарю вас! – горячо воскликнул Гошкевич.
Члены Общества стали подходить к Осипу Антоновичу, а потом к Сибирцеву, Шиллингу, мичману Михайлову.
Это, право, только у англичан может быть. Воюют с Россией – и на тебе, при этом слушают доклад. У нас бы сказали: «Да вы что? Врагу на руку играете? Какая там истина! В Шлиссельбург хотите угодить с подобными истинами во время войны?»
Джентльмен, объявивший себя ученым специалистом китайского языка, как уже знал Алеша, был не кто иной, как сам Джордин, купец, совладелец крупнейшей торговой фирмы «Джордин и Матисон», которая, как говорят, торговала с Китаем еще в прошлом веке, возя опиум из Индии, и имела всегда не только коммерческий, но свой военный флот. Сэру Джону будущий свояк, сват, кум... Как это по-английски? Китайцы довольно метко прозвали Джордина – Железноголовая Старая Крыса. Гошкевич представил сэру Джону своих товарищей-офицеров. Боуринг не подавал руки. Представил свою дочь. Известно, что она автор статей о нравственности и религии китайского народа, напечатанных в «Известиях Лондонского Королевского Географического общества».
К Алексею подошла юная леди со свежим, миловидным лицом и, протянув ему мужественную руку, сказала:
– Энн Боуринг. Вы говорите по-английски?
– A little[41]! Алексей Сибирцев! – представился он.
Энн уверена в своей репутации и держится независимо.
– Я желаю поблагодарить вас. Я восхищена прочитанным докладом. «Алексей» – это ваше христианское имя?
– Да.
– А ваше имя в семье? Как звали вас в детстве?
Сибирцев ответил.
– Благодарю вас. Мы будем друзьями? – спросила она, выходя с Алексеем из здания клуба на жару, и взглянула настороженно. Он не успел ответить. – Вы ездите верхом?
– Да.
– Идемте на мою конюшню. Выберете лошадь. Вы не откажете мне, если я предложу покататься вместе?
«Но я пленный!» – мог бы ответить Алексей. «Какие глупости! – готова была возразить Энн со всей решительностью. – К чему такие предрассудки!»
