Он поднял старика своими мощными руками и перенес ближе к ручью; тут он, не жалея воды, облил его голову и грудь.
Сильное средство произвело быстрое действие; старик глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Вы спасли мне жизнь, — прошептал он.
— Кажется, — отвечал, смеясь, молодой человек, — а дело нелегкое! Без меня вам трудно пришлось бы, старина. Вот вам и урок: как можно выходить из дома без оружия?
— В другой раз этого не будет.
— И хорошо сделаете. Ну, а теперь что вы намерены делать? — спросил он, указывая на лошадь, судорожно бившуюся при последнем издыхании.
— Сам не знаю, — ответил старик, растерявшись и с видимым отчаянием осматриваясь по сторонам.
— Как же не знаете? Вы должны как можно скорее вернуться домой и лечь в постель — вы совсем расхворались.
— Правда, я чувствую себя не совсем хорошо. Но что же мне делать? Моя бедная лошадь околела, а в настоящем положении я не в силах добраться до дома пешком.
Молодой человек пожал плечами.
— И за каким чертом вы переселились в прерии, если храбрости у вас не больше, чем у мокрой курицы? — проворчал юноша с презрением. — Ну, делать нечего, подождите немного; я схожу за своей лошадью и провожу вас до дома.
— И вы сделаете это? — воскликнул обрадованный старик.
— А почему бы и нет? — отвечал молодой переселенец рассеянно. — Правда, вы старый бездельник, но все же человек, и я не признаю за собой права бросить вас без помощи.
— У вас золотое сердце.
— Хорошо, об этом после, а теперь подождите; минут через пять я вернусь.
Не слушая более разглагольствований старика, молодой человек ушел скорым шагом. Ему удалось без труда отыскать свою лошадь; благородное животное, все еще дрожа от ужаса, откликнулось на его свист. Гарри вскочил на нее и немедленно выехал на прогалину.
— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил он у старика. — Собрались ли с силами?
— Да, теперь мне немного получше.
— Ну, так садитесь за мной и отправимся в путь. Старик молча повиновался.
— Крепче держитесь. Марш! Лошадь понеслась вперед.
За все время переезда, длившегося по крайней мере с час времени, они не перемолвились ни одним словом. Гарри насвистывал свою любимую песню «Янки дудл», старик о чем-то раздумывал. Наконец они доехали до поселения в прекраснейшей местности, на самом берегу реки.
— Ну вот вы и дома, — сказал Гарри весело, — спускайтесь же.
Лагренэ сошел с лошади.
— Не зайдете ли вы в мою хижину? — спросил он вкрадчиво.
— Я-то? — возразил Гарри. — За каким чертом понесет меня туда?
— Зачем вы отказываетесь? Вы спасли мне жизнь!
— Слушайте, старый хозяин, это правда, я спас вам жизнь; не будь меня, вы лежали бы теперь бездыханным трупом; может быть, это было бы лучше для всех ваших ближних. Но пускай на этом и закончится все дело. Я доставил вас домой целым и невредимым. Желаю вам всяческого благополучия. Но отныне мы не знаем друг друга.
— Погодите, погодите!
— Нечего ждать, прощайте.
— Только одно слово!
— Говорите скорее — и покончим с этим.
— Я не хочу угрожать вам, а только спешу предупредить вас.
— Говорите скорее.
— Берегитесь.
— Что такое?
— Берегитесь и караульте ночью.
— Объяснитесь.
— Не стоит, ведь вы не поверите моим словам.
— Совершенно справедливо.
— Помните же мое предостережение. Прощайте и еще раз благодарю вас!
Старик повернулся и поспешно направился к своему дому.
Молодой человек призадумался.
— Тут какая-то тайна; я буду настороже, — прошептал он и поскакал своей дорогой.
Странное приключение имело странные последствия.
ГЛАВА XXII. Каким образом капитан Том Митчелл становится вершителем судеб своих врагов и друзей
Вот уже несколько недель как тучи раздора собирались между племенами верхнего Миссури. Разлад начался со дня свадьбы Вечерней Росы, дочери Франсуа Бержэ и сестры Меткой Пули, канадских охотников, и индейского вождя по прозванию Храбрец.
Передадим в последовательном порядке все обстоятельства, предшествовавшие этим смутам, которые, по всей вероятности, не замедлят превратиться в общую войну.
Свадьба молодых индейцев из почетных семейств должна была происходить с великолепием, не совсем обыкновенным в индейских племенах: гости были приглашены со всех сторон.
За два дня до свадьбы стали съезжаться выборные от разных соседних племен: черноногих, ассинибойнов, мандан, даже сиу; они приехали в богатейших военных костюмах и были приняты гуронами племени Бизонов со всевозможными почестями, чего так строго требует индейский этикет.
Воины в числе по меньшей мере пятисот человек расположились лагерем по племенам напротив селения, и только их главные вожди поселились в хижинах гуронских старейшин.
Через несколько часов после прибытия выборных от краснокожих вдали показался еще один Отряд, также направлявшийся к селению, но отряд этот ничем не походил на предшествовавшие ему.
Отряд был весьма многочислен, поскольку состоял более чем из трехсот всадников. Все всадники из белого племени были одеты в живописные костюмы независимых мексиканцев, вооружены с головы до ног и грациозно красовались на великолепных мустангах в богатой сбруе.
Четыре всадника ехали впереди грозного отряда.
Эти всадники были Том Митчелл, Пьер Дюран, Камот и Птичья Голова.
В то же время к селению подъезжали еще два всадника; они держались особняком, на два ружейных выстрела от отряда.
То были Джордж Клинтон и Шарбоно, по прозвищу Верная Опора, — канадский охотник, состоящий на службе у молодого американца.
Не было забыто ничего, что могло бы придать необыкновенное великолепие свадебной церемонии.
Однако прибытие Тома Митчелла во главе многочисленного отряда встревожило краснокожих воинов, которые преисполнялись ужасом при рассказах о страшных подвигах знаменитого разбойника.
Именитейшие старейшины гуронского племени в сопровождении Меткой Пули и Оливье поспешили навстречу вновь прибывшим и приветствовали их самыми радушными словами.
Капитан Дюран явился на этот раз в своем обычном виде, но держался позади товарищей, прикрывая нижнюю часть лица плащом.
Обменявшись положенными приветствиями, Митчелл приказал своему отряду расположиться станом на том месте, где они остановились, сам же отправился в селение только с капитаном Дюраном, Джорджем Клинтоном и его охотником.
Все вошли в дом старика Луи Бержэ, передав своих лошадей на попечение индейских мальчиков.
— Господа, — сказал Том Митчелл, лишь только все уселись за столом, который был уставлен
