местонахождение женщин.
Когда незнакомка окончательно удостоверилась, что все в порядке и ничто не указывает на присутствие тех, кто скрывался в дупле дерева, она вздохнула с облегчением и в сопровождении двух мужчин направилась к укреплению.
— Теперь, — сказала она, — надо зорко смотреть вокруг; эти демоны, вероятно, уже где-то неподалеку. Вы честные и добрые американцы, покажите же проклятым краснокожим, на что вы способны!
— Пусть только подойдут! — глухо проворчал Джон Брайт.
— Не замедлят, — тихо произнесла женщина и указала пальцем на несколько черных точек, едва заметных, но мало-помалу увеличивавшихся в размерах и явно приближавшихся.
ГЛАВА VI. Оборона лагеря
Краснокожие сражаются странным способом, который сбивает с толку все расчеты европейской тактики.
Чтобы вполне уяснить себе их систему, надо сперва понять, что индейцы вовсе не считают за честь то, что мы считаем делом чести.
Встав на эту точку зрения, легко понять остальное.
Попробуем объясниться точнее.
Когда индейцы предпринимают экспедицию, их интересует только одно — успех.
В этом для них заключается все. Любое средство хорошо для достижения успеха.
Одаренные неоспоримой храбростью, порой смелые до безумия, они не останавливаются ни перед чем, не унывают ни при каких обстоятельствах. Однако, когда успех экспедиции кажется им сомнительным, они отступают так же быстро, как шли вперед, и не считают постыдным для себя обратиться в бегство с поля битвы, где встретили неприятеля сильнее себя либо заранее подготовленного к их нападению.
Разумеется, их система ведения войны очень проста.
Они стараются захватить неприятеля врасплох.
Краснокожие крадутся по следам врагов целые месяцы, с беспримерным терпением и неусыпной бдительностью подкарауливая их днем и ночью, но тщательно остерегаясь, чтобы самим не попасть впросак. Потом, когда представится наконец удобный случай и они сочтут, что настала минута привести в исполнение тщательно продуманный план, они начинают действовать с необычайной быстротой и яростью и тем нередко озадачивают противников. Если же в первой схватке их опрокинут и они убедятся, что неприятель не струсил и может оказать сопротивление, то, по данному знаку, они исчезают все как по волшебству, нисколько не смущаясь, и снова принимаются подстерегать минуту, когда им улыбнется удача.
По совету незнакомки Джон Брайт встал сам и расставил сына и слуг таким образом, чтобы они могли наблюдать за степью со всех сторон. Незнакомка стояла рядом с ним в том углу укрепления, который был обращен к реке, и также ждала, опираясь на винтовку.
Прерия представляла собой в эту минуту странное зрелище.
Довольно сильный ветер, который поднялся при заходе солнца, понемногу стихал и теперь лишь слегка касался зеленых крон высоких деревьев.
Месяц, почти совсем скрывшись, проливал на окрестность дрожащий полусвет, который не рассеивал мрака, а наоборот, только сильнее подчеркивал контраст между мглой и бледными лучами заходящего светила.
Порой глухой рык или отрывистый вой нарушали безмолвие ночи и, как грозный призыв, напоминали переселенцам, что вокруг караулят невидимые лютые и ожесточенные враги.
Воздух был так чист, что малейший звук слышался на огромном расстоянии, и легко было отличить вдали черные точки: почва была усеяна громадными гранитными глыбами.
— Вы точно знаете, что на нас нападут сегодня? — тихо спросил американец.
— Я присутствовала на последнем совете старейшин, — отчетливо ответила незнакомка.
Переселенец бросил на нее пытливый взгляд, который она уловила и значение которого тотчас поняла. Она презрительно пожала плечами.
— Берегитесь, — сказала она ему с особенной выразительностью, — не позволяйте сомнению закрасться в вашу душу. Какая мне выгода вас обманывать?
— Не знаю, — ответил Джон задумчиво, — но я спрашиваю себя также, какая вам польза в том, чтобы защищать меня.
— Никакой, если вы так ставите вопрос. Мне все равно, если ваше имущество будет разграблено, если ваша жена, дочь и вы сами будете скальпированы. Я ничего не потеряю от этого… но разве только таким образом смотрят на вещи? Не думаете ли вы, что для меня материальные интересы имеют значение, что я придаю им большой вес? Если таково ваше мнение, то между нами все кончено, я ухожу, и выбирайтесь как знаете из западни, куда сами залезли.
С этими словами она вскинула ружье на плечо и сделала быстрое движение, чтобы перебраться через укрепление. Джон Брайт поспешно остановил ее.
— Вы не поняли меня, — сказал он, — каждый на моем месте сделал бы то же, что я. Мое положение отчаянное, вы сами говорите это. Вы пробрались в мой стан способом, которого я понять не могу. Тем не менее до сих пор я оказывал вам, как вы сами признаете, полнейшее доверие, хотя не знаю, кто вы и что движет вашими поступками. Ваши слова мне ничего не объясняют, напротив, они погружают меня еще в большую неизвестность, а ведь речь идет о спасении моего семейства, которое может быть перерезано на моих глазах, наконец, о спасении моего небольшого достояния. Поймите все это, и я посмотрю, как вы станете обвинять меня, даже не знающего, кто вы, в недостатке абсолютного к вам доверия, на которое вы, может быть, имеете право.
— Да, — ответила она после минутного размышления, — вы правы; таков уж свет, что всегда надо во всеуслышание объявлять свои имя и звание. Эгоизм до того преобладает в этом мире, что нужно предъявлять свидетельство честности даже для оказания услуг. Никто не допускает бескорыстия — этой аномалии, свойственной великодушным сердцам, которую обыватели называют сумасшествием. К несчастью, вам приходится волей-неволей принимать меня за то, чем я кажусь, если не хотите, чтобы я ушла; всякое слово с моей стороны было бы лишним. Судите обо мне по моим действиям — это единственное доказательство, какое я могу и хочу дать вам относительно чистоты моих намерений. Вы вольны принять или отвергнуть мою помощь. После вы поблагодарите или проклянете меня, как вам заблагорассудится.
Джон Брайт находился в жестоком недоумении. Объяснения незнакомки только сильнее сгущали окружавший ее таинственный мрак, вместо того чтобы пролить хоть лучик света на эту тайну. Но, сам не зная почему, он безотчетно верил ей против своей воли. После нескольких минут тяжкого раздумья он поднял голову, хлопнул правой рукой по дулу винтовки и, поглядев собеседнице прямо в лицо, сказал твердым и глубоко выразительным голосом:
— Слушайте! Я не буду стараться узнать, от Бога вы или от черта, шпион ли врагов или преданный друг, этот вопрос, как вы сами говорите, скоро прояснится сам собой. Но помните одно, я буду следить за малейшим вашим движением, за каждым словом. При первом подозрительном действии, первом слове я всажу вам пулю в голову, даже если после этого меня убьют на месте. Согласны?
Незнакомка засмеялась.
— Согласна, — ответила она, — так-то лучше. Я узнаю истинного янки!
На этом разговор между собеседниками прекратился и все их внимание обратилось на степь.
В прерии царила все та же глубокая тишина. Казалось, природа была погружена в глубокий сон.
Однако зоркие глаза незнакомки различили на берегу реки несколько диких животных, которые быстро обратились в бегство, а также других, поспешно переплывающих реку, вместо того чтобы продолжать пить.
Нет действия без причины — это одна из самых непреложных аксиом прерии; все здесь имеет свое обоснование. Лист не упадет с дерева, птица не вспорхнет без того, чтобы не начали допытываться, отчего упал лист, отчего вспорхнула птица.
После нескольких минут пристального наблюдения незнакомка взяла переселенца за руку и, наклонившись к его уху, шепнула голосом тихим, как легкий шелест ветра, одно слово, от которого он содрогнулся.
