— А вы разве сомневались? — просто ответил тот. Между тем борьба становилась с каждой минутой все ожесточеннее.
Индейцы с львиным рыком устремлялись на палисад, которым был обнесен форт, и давали убивать себя, не отступая ни на шаг.
Ров был почти доверху наполнен их телами.
Американцы, вынужденные защищаться одновременно со всех сторон, отстреливались с методичным спокойствием людей неустрашимых, которые без колебаний жертвовали жизнью, зная, что им неоткуда ожидать помощи.
С самого начала боя Белый Бизон взял отряд отборных воинов, занял пригорок, который возвышался над фортом Макензи, и тем еще более затруднил и без того критическое положение защитников укреплений, подвергавшихся страшному и метко направленному огню; число их было так мало, что огонь неприятеля причинял им невосполнимые потери.
Стоя у флагштока с развевающимся флагом, скрестив руки на груди, весь бледный и стиснув зубы, майор Мелвилл видел, как его люди падают один за другим, и в ярости топал ногой, что не может им помочь.
Вдруг страшный крик отчаяния раздался изнутри строений; обезумев от ужаса, жены солдат и наемников выбежали толпой на двор, спасаясь от неприятеля, которого еще не было видно.
Белый Бизон с отрядом индейцев обогнул форт и открыл потайной вход, который, как полагал майор, никому не был известен и в случае такого приступа, когда всякое сопротивление невозможно, должен был служить путем отступления для гарнизона.
С этой минуты гибель американцев была неминуема; с ними не сражались, их просто резали.
Майор бросился к строениям во главе нескольких храбрецов.
Индейцы перелезали через палисад со всех сторон, так как защитников больше не оказывалось.
Наконец небольшое число американцев, оставшихся в живых, собралось вокруг мачты, на которой развевался усеянный звездами флаг Соединенных Штатов; они прилагали все усилия, чтобы дорого продать свою жизнь, так как более всего опасались попасть живыми в руки жестоких противников.
Индейцы отвечали грозным боевым кличем на «ура» неприятеля и накидывались на него, словно волки, размахивая над головами окровавленными топорами.
— Сложите оружие! — крикнул Серый Медведь, ворвавшись на поле битвы.
— Никогда! — возразил майор, бросаясь на него с маленькой горсткой оставшихся в живых солдат.
И снова бой возобновился, ожесточеннее и неумолимее прежнего.
Индейцы стали бросать во все стороны зажженные факелы, от которых крыши строений мгновенно загорались и вспыхивали ярким пламенем.
Майор Мелвилл понял, что победа окончательно ускользает у него из рук, и попытался совершить отступление.
Но это было дело не легкое. Нечего было и думать перелезть через палисад, а единственный выход — ворота — стерегли черноногие; искусно заняв позицию, они отталкивали копьями тех, кто пытался воспользоваться этим проходом.
Однако другого выхода не было. Майор собрал своих последних солдат для отчаянной попытки и с невообразимой яростью ринулся вперед напропалую, чтобы пробиться, если возможно, сквозь толпу врагов.
Произошло ужасное сражение — лучше сказать не сражение, а бойня; схватывались врукопашную один на один, грудь с грудью, резались кинжалами, рвали друг друга ногтями и зубами, кто падал, тот не вставал, раненых мгновенно добивали.
Эта возмутительная резня продолжалась около четверти часа, две трети американцев пали, остальные наконец прорвались сквозь толпу врагов и пустились бежать, преследуемые по пятам индейцами, которые теперь приступили к ужасной охоте за людьми.
Никогда еще краснокожие не боролись с белыми так ожесточенно и так стойко. Их воодушевляло присутствие среди них графа, безоружного и улыбающегося, который казался неуязвимым, хотя находился вместе с их предводителем в самой гуще сражения и пули так и свистели вокруг него. Они действительно считали его давно ожидаемым Моктекусомой, чье появление наконец возвратит им свободу, отнятую у них белыми.
Они не сводили глаз с молодого француза, приветствовали его громкими криками радости и прилагали все усилия, чтобы покончить со своими противниками.
Серый Медведь бросился к американскому флагу, схватил его за древко и взмахнул им над головой.
— Победа! Победа! — вскричал он восторженно.
Черноногие откликнулись ревом на этот крик и рассыпались во все стороны, чтобы приступить к грабежу.
В форте осталось только несколько человек. В их числе находился и майор.
Старый служака не хотел пережить свое поражение. Индейцы бросились к нему со страшными криками, собираясь изрубить его на куски.
Старик стоял спокойно, не делая ни единого движения, чтобы защищаться.
— Стойте! — крикнул граф и, обратившись к Серому Медведю, сказал: — Неужели вы хладнокровно дадите умертвить этого храброго воина?
— Нет, если он отдаст мне свою шпагу.
— Никогда! — с жаром вскричал старик, величественным движением переломил о колено свою шпагу, окровавленную до самого эфеса, швырнул обломки к ногам вождя и, скрестив руки, бросил презрительный взгляд на победителя, говоря:
— Теперь убейте меня, я не могу защищаться!
— Браво! — воскликнул граф и, не думая о последствиях своего поступка, бросился к майору и крепко пожал ему руку.
Серый Медведь смотрел на этих двух людей с выражением, которого нельзя передать словами.
— О! — с прискорбием прошептал он про себя. — Сколько бы мы ни разбивали их, победить нам не удастся никогда. Эти люди могущественнее нас, они рождены быть нашими повелителями.
Он поднял руку над головой.
— Довольно! — произнес он громким голосом.
— Довольно! — повторил граф. — Пощады побежденным! При всем уважении индейцев к их предводителю, они едва ли послушались бы его теперь, но графу они повиновались мгновенно вследствие суеверного благоговения к нему. Они опустили оружие, и резне был положен конец.
В мгновение ока американцы были обезоружены, и краснокожие завладели фортом.
Серый Медведь взял свое знамя из рук воина, который нес его, несколько раз поднял его вверх и укрепил на место американского флага при иступленных рукоплесканиях толпы, которая в упоении восторга едва верила своему торжеству.
Белый Бизон не терял ни минуты, чтобы упрочить за собой мирное владение фортом, завоевание которого стоило таких усилий союзникам и таких потоков крови.
Когда вожди восстановили некоторый порядок среди воинов, когда потушили пожар, угрожавший форту, когда, наконец, были приняты все меры предосторожности, чтобы оградить себя от внезапного возвращения американцев, хотя последнее предположение и казалось маловероятным, Серый Медведь и Белый Бизон удалились в комнату, принадлежавшую раньше майору; граф отправился вслед за ними.
— Наконец-то, — весело вскричал молодой вождь, — мы доказали гордым американцам, что они могут быть побеждены!
— Ваша слабость составляла их силу, — ответил Белый Бизон. — Вы начали хорошо, теперь надо продолжать; победить — это еще не все, надо уметь пользоваться победой.
— Извините, что перебиваю вас, господа, — сказал граф, — но я думаю, что настало время свести наши счеты.
— Что вы подразумеваете под этим? — надменно поинтересовался Белый Бизон.
— Сейчас объясню, — ответил граф и обратился к Серому Медведю: — Надеюсь, вы отдадите мне
