Этот-то залп из орудий и дал знать Лорану о прибытии товарищей.
Между тем богатейшие торговцы города сложили в лодки самое ценное из своего имущества с целью спастись бегством на остров Товаго; флотилия галионов тоже попыталась сняться с якоря и выйти в открытое море. Но несчастные испанцы обманулись в своих надеждах: корвет «Жемчужина» и каравелла «Святая Троица», на рассвете пришедшие под испанским флагом на рейд Панамы, внезапно подняли флибустьерский флаг и открыли убийственный огонь по баркам и галионам.
Им пришлось сдаться.
Монбар приказал имущество жителей сносить на Пласа-Майор, а когда больше нечего будет брать, сжечь город.
В то же время начались и казни.
Поместив донью Флору и отца Санчеса под охраной Мигеля Баска с двумя десятками Береговых братьев в губернаторском дворце, Лоран с Тихим Ветерком вскочили в лодку и пошли на веслах к корвету.
Лоран спешил захватить презренного Хесуса Ордоньеса, чтобы предать его неумолимому суду своих товарищей.
Вскоре он был на корвете, и лейтенант Тихого Ветерка встретил его и своего командира с величайшими почестями.
Тут произошла сцена, вполне обрисовывающая характер флибустьеров; несмотря на весь ее ужас, она не лишена доли комизма, и даже не знаешь, смеяться или содрогаться от такого страшного поступка.
Лейтенант Тихого Ветерка был старый, опытный в своем ремесле флибустьер, хоть и ограниченного ума, всей душой преданный своему командиру и считавший каждое его слово святым.
— Где пленник? — спросил Лоран.
— Испанец-то?
— Ну да, — вмешался Тихий Ветерок, — тот, которого я послал два дня назад на корабль с утеса Мертвеца.
— Ага! Понимаю… Я исполнил ваше приказание.
— Какое? — с некоторым беспокойством спросил Тихий Ветерок, так как хорошо знал своего лейтенанта.
— Да то, что вы сами дали.
— Я?
— Кто же иной, помилуйте! Разве не вы сказали, что с него живьем сдерете шкуру?
— Правда, сказал, ну и что дальше?
— Это исполнено. Вот и все! — с милейшей улыбкой заявил лейтенант.
— Как! Ты действительно живьем содрал с него кожу?! — вскричал Лоран, остолбенев от такого хладнокровия.
— С живехонького, — радостно подтвердил лейтенант, потирая руки. — Говоря по правде, хлопот с ним было пропасть. Он словно чертенок рвался из рук и кричал так, что мы чуть не оглохли; но все равно, операция прошла отлично.
— Но скажи, во имя всех чертей, — вскричал Тихий Ветерок, — зачем же ты это сделал?!
— Полагал, что оказываю вам услугу, капитан, избавляя от лишних хлопот… Кроме того, я просто не знал, честно говоря, чем мне заняться в ваше отсутствие.
— Странное занятие! — пробормотал Тихий Ветерок.
— Я сохранил кожу; она очень хороша, вы останетесь довольны.
— Пошел к черту, олух!
— Как! Разве я сделал что-то не так? — наивно осведомился лейтенант, сильно опечаленный резкими словами командира.
— Нет, друг мой, — мрачно промолвил Лоран, — ты ничего плохого не сделал, потому что был всего лишь орудием Провидения, все это — дело рук Божьих, так было угодно Ему.
— Ого! — воскликнул лейтенант, глядя на флибустьеров с оторопелым видом.
Почтенный лейтенант ровно ничего не понимал.
— Поедем обратно, Тихий Ветерок, — продолжал Лоран, — нам тут больше делать нечего.
— А кожа? — робко спросил лейтенант. — Разве вы не возьмете ее, капитан?
— Я?.. Нет, оставь ее себе; делай из нее что хочешь.
— Ладно! Я сделаю себе фуфайку, — весело потирая руки, сказал лейтенант.
— Хоть сапоги сшей, если тебе так хочется, но — тысяча чертей! — оставь меня в покое и не трещи мне то и дело в уши про эту глупую историю.
— Гм! Что это с ним? — пробормотал про себя лейтенант. — Вот и старайся для других, чтобы встретить подобную награду!
Он пожал плечами.
Флибустьеры были опечалены; они гребли молча и задумавшись. За все время переезда они не перекинулись ни одним словом.
Только несколько сажен13 отделяло их от пристани, когда они увидели человека, который бежал к морю с саблей в руке, преследуемый толпой флибустьеров.
Два раза этот человек останавливался на бегу, чтобы повернуться лицом к преследователям, и каждый раз, выхватив из-за пояса пистолет, он стрелял и укладывал на месте одного из своих противников.
Взбешенные авантюристы удваивали усилия, чтобы догнать его, но беглец, достигнув берега, переломил на колене саблю, швырнул обломки в море, осенил себя крестным знамением и бросился в воду головой вперед; волна тотчас подхватила его и увлекла на глубину.
Лоран вскрикнул от ужаса: он узнал дона Рамона.
Сбросив с себя оружие и верхнее платье, он нырнул на дно в том самом месте, где скрылся несчастный губернатор.
Долго длились поиски; несколько раз Лорану приходилось возвращаться на поверхность воды, чтобы перевести дух. Тихий Ветерок следил за ним со скорбным любопытством.
— Ага! — наконец вскричал он и глубоко перевел дух с чувством облегчения.
Лоран только что появился на поверхности воды, держа в своих сильных руках безжизненное тело губернатора.
Дон Рамон был без чувств. Вмиг он очутился на дне лодки, которая поспешила причалить к пристани.
— Ну, ребята! — обратился Лоран к авантюристам, которые с любопытством собрались на берегу, наблюдая за этим удивительным спасением. — Составьте носилки из ваших ружей, положите на них этого человека и следуйте за мной.
Авантюристы не посмели противиться своему грозному предводителю, они повиновались.
Таким образом дона Рамона перенесли в его собственный дом.
Целых десять дней Панама подвергалась грабежу; в руках флибустьеров оказались неисчислимые богатства. Все жители, не успевшие спастись бегством и попавшие в руки свирепых победителей, после самых ужасных пыток были безжалостно умерщвлены без различия пола и возраста.
Потом по приказанию Монбара город подожгли с нескольких концов; пожар распространялся быстро, так как дома были построены преимущественно из кедрового дерева, да и флибустьеры всячески способствовали распространению огня.
Катастрофа, постигшая несчастный город, была так велика, что даже развалины его были брошены испанцами, которые по удалении авантюристов вновь отстроились немного дальше по берегу Рио-Гранде, где Панама стоит и поныне.
ГЛАВА XX. Заключение
Прошло три месяца после взятия Панамы. Уничтожив несколько мелких отрядов испанцев, рассеянных по окрестностям, авантюристы наконец ушли от дымящихся развалин разрушенного ими города, уводя с собой большое количество богатых торговцев и принадлежавших к первым семействам колонии зажиточных горожан, за которых требовали значительный выкуп.
Богатства, которые захватили Береговые братья, были навьючены на мулов и перевезены в Крус, откуда их водой переправили в Чагрес; туда же был доставлен родственниками пленных требуемый за них выкуп, и большей части этих несчастных возвратили свободу.
