самые дикие идеи, если они подтверждаются фактами – Что дальше?
– Моя задача, чтобы этот чертов… Этот варварский! Этот гадский аппарат не появился на свет!
– Чем, интересно, он тебе помешал?
– Вы не понимаете, козлы несчастные, в каком уникальном мире живете! Эпоха индустриализации, доведенной до абсурда. Бензиновые чадящие монстры на улицах! Безумные и опасные ядерные реакторы!
Вы пошли по совершенно неестественному пути, и потому уникальны! Таких придурков, как вы, земляне, во всей Вселенной считанные единицы. Вы – исторический памятник. Бесценная ценность, вроде Кремля или Собора Парижской Богоматери. Вы – ошибка природы! Невероятный казус! Вы необычны, как поющие скалы или Ниагарский водопад. И в своем безобразии прекрасны!
– Ничего не понимаю.
– Это настолько просто, что даже такой мешком пришибленный очкарик, как ты, может въехать без труда. Ты и тебе подобные мечтают взорвать чудо, Уничтожить памятник. Технологический скачок в нужном направлении – и вы станете стерильной, стандартной цивилизацией, каких пруд пруди. Моя задача – помешать вам Для этого я пришел из другого мира. Я – регрессор!
– Пришелец… Посмотри на себя. Ваня с Венеры в грязном тельнике. А речьто, речь! Будто полжизни по тюрьмам скитался. Пришелец!
– Я хорошо изучил вашу цивилизацию. И выбрал язык, одежду, манеры, которые лучше всего соотвествуют моему духу.
– Значит, регрессор… Но вы же должны понимать, что наша цивилизация на пределе. Экология. Глобальные кризисы…
– Не трясись, фраер. Протяните еще двести-триста годков. Хреноватенько, конечно, вам придется. С хавкой, с чистым воздухом напряг будет. Но выживите. А потом мы снимем блокировку, и вы выкарабкаетесь.
– Но как же так? – Лаврушин поймал себя на том, что верит каждому слову вандала. – Вы же не можете контролировать все. Ну, сломал трансформатор – новый сделаем. Или кто другой такой же построит.
– Мы в курсе всех важнейших разработок. Твой трансформатор погиб безвозвратно. План исследований сорван. Денег на восстановление никто не даст. Замдиректора и члены ученого совета и так на вашу лабораторию косо смотрят. А тут еще правительство с Думой бюджет на науку режут… Займись, братишка, чем попроще. Такова уж ваша судьба, – Наша судьба?! Вашими руками. Задымленные города. Радиоактивные выбросы. Дети-астматики.
– Что поделаешь. За уникальность надо платить.
– Человеческими жизнями? Растерзанной планетой?
– Ух, какие мы сентиментальные,. Фраера вы все-таки, ученые. Чтобы понять всю прелесть вашего безобразия, надо иметь душу художника.
– Художника… Сукин ты сын, а не художник. Лаврушин рухнул в кресло, обхватив голову руками. Все, что он узнал, огорошило его.
– Слышь, корешок, – заискивающе заюлил регрессор. – Аппаратик мой отдал бы. Когти мне надо рвать отсюда.
– Да пошел ты…
– Не могу уйти. «Пространственник» у тебя.
Лаврушин ненавидяще посмотрел на регрессора. Раздавить бы тлю, да только этим делу не поможешь. Прав он. Трансформатор не восстановить. Тему прикроют наверняка. Куда пойдешь жаловаться? В Милицию? В ФСБ? В Академию наук? Академики со смеху умрут, когда им такого пришельца покажут. И тогда прощай наука, здравствуйте Белые столбы. А регрессору дадут год тюрьмы за уничтожение государственного имущества – и все…
Лаврушин отпер несгораемый шкаф и с размаху швырнул «Пространственник» на стол.
– Э, корешок, поосторожнее. Взорвется, регрессор – обрадованно схватил «портсигар» и начал нажимать на кнопки.
В воздухе повисла черная точка, которая расползлась в черную дыру метра полтора в диаметре. От нее веяло могильным холодом, пустотой и бесконечностью.
– Пока, фраерок. Не горюй.
Регрессор махнул рукой и шагнул в дыру. Та свернулась в точку и растаяла, оставив запах озона.
Этой ночью Лаврущин ворочался на кровати. В окно светила полная Луна. Сон не шел. Какой сон, когда в прах разлетается дорогой тебе мир? Стремления, планы, мечты – все перечеркнуто никчемным регрессером с внешностью одесского вора из рассказов Бабеля. Коридор, по которому ты шел и в конце которого забрезжил свет, перегородили с лязгом железной решеткой. Жирный крест поставлен на надеждах человечества вырваться из оков кризиса и безысходности. Войны, экологические катастрофы, бойня за сырьевые ресурсы – все эти жертвы для того, чтобы равнодушные, хладнокровные инопланетяне свысока взирали на «исторический памятник». Еще туристов в противогазах водить будут, любоваться на наши мучения.
Оцепенение к утру стало сменяться растущим чувством протеста. Надо что-то делать. Попытаться восстановить трансформатор. Стучаться во все инстанции. Вопить во весь голос об угрозе человечеству. Должны же хоть кого-то на Земле заинтересовать происки внеземных цивилизаций.
На работу он прибыл на полтора часа раньше обычного. Когда он отпирал дверь, мелькнула надежда – может, ему это все приснилось или почудилось? Но надеяться на это не стоило. Галлюцинациями Лаврушин никогда не страдал. Да и вообще возможны ли такие связные галлюцинации.
Он толкнул дверь в лабораторию, шагнул за порог и обомлел…
Вчерашнего беспорядка, оставленного регрессором, не было и в помине. Выпотрошенный вечером
