Кузьма было затянул «Интернационал», но его одернули из соображений конспирации. Перешли к обсуждению конкретных планов: захват почты, телеграфа, мобилизация рабочих отрядов, агитация в войсках. В разгар обсуждения раздался истошный вопль:
– Руки вверх.
Со всех сторон в помещение посыпались солдаты в серых шинелях и с ружьями наперевес. Из темноты, как демон из страшного сна, появился держиморда-капитан.
– Товарищи, я уполномочен закрыть ваше собрание, – язвительно произнес он.
Из толпы рабочих выскочил тип с неприятным лицом, который с самого начала так не понравился Лаврушину. Кланяясь держиморде, подобострастно загнусил:
– Все здесь, господин капитан. Тепленькие.
– Молодец, Прохор. Получишь награду, – улыбнулся зловеще штабс-капитан.
– Дела-а, – прошептал Степан…
Когда членов ревкома выводили, товарищ Алексей затеял красивую, как в кино, драку, богатырскими движениями раскидывая наседавших шпиков. Но его все равно скрутили, а он кричал: «Мы победим».
Всех затолкали в грузовики с обещаниями к утру расстрелять. Затем – тесный тюремный коридор, удары прикладом в спину. Наконец, первопроходцев псипространств запихали в небольшую тюремную камеру. Сверху сочилась вода. Из угла доносились шорохи. Крысы? Наверняка.
Лаврушин уселся на гнилой копне соломы в углу. Страх, появившийся после погони, стрельбы на улицах, ушел, осталось раздражение. Бояться нечего. Бензин в генераторе на исходе. После того как он кончится, они возвратятся. Но все равно местечко приятным не назовешь. И холод – зуб на зуб не попадает. Не топят тут, что ли?
Степан устроился рядом с ним. А потом к ним подсел Кузьма и наивными глазами всматривался в кусок звездного неба, расчерченный решетками. Наконец он с придыханьем произнес:
– Как быстро прошла жизнь Но я счастлив, что прожил ее недаром. Правда.
– Правда, – для приличия поддакнул Степан.
– Хорошо, что отдал я ее счастью рабочих всего мира. Правда?
– Угу.
– И лет через пять, а то и раньше, будет на земле, как говорил товарищ Маркс, мир счастья и труда. И будет наш рабочий жить во дворцах. А золотом их клятым мы сортиры выложим. Правда?
Этого Степан не стерпел.
– Черта лысого это правда! И через семьдесят лет в лимитской общаге в комнате на четверых помаешься. И за колбасой зеленой в очереди настоишься. Золотом сортиры! Ха!
– Что-то не пойму я тебя, товарищ. Как контра отпетая глаголешь.
– Что знаю, то и глаголю.
Кузьма насупился, забился в угол и углубился в мечты о драгоценных унитазах. Степан поднес к глазам часы, нажал на кнопку, в темноте засветился циферблат. Кузьма зерзал и заморгал:
– Ух ты, какие часики буржуйские. Даже у нашего заводчика Тихомирова таких не было.
– Барахло, – отмахнулся Степан задумчиво. – «Электроника». В каждом магазине навалом.
– И слово буржуйское, – с растущим подозрением произнес Кузьма. – Электроника.
– Лаврушин, – вдруг встрепенулся Степан. – Мы тут уже три часа! Три!
– Ну и чего? – спросил Лаврушин, его начинало клонить в сон.
– Где ты видел, чтобы фильмы по телевизору три часа шли?
– Что ты хочешь сказать?
– А то, что нас шлепнут. Хоть и к революциям здешним мы никакого отношения не имеем.
– Ах ты контра, – с ненавистью прошипел Кузьма.
– Хоть ты помолчи, когда люди взрослые говорят, – кинул ему Степан.
Лаврушин задумался Воскликнул обрадованно:
– Все понятно. Мы упустили из виду, что пси-мир – это особый мир. Со своим Бременем.
– Угу То есть – если по сценарию за минуту проходит день, то мы переживем именно этот день, а не нашу минуту.
– Верно.
– А если это эпопея? Вдруг за одну серию тридцать лет пройдет? Даже если нас не расстреляют, мы от старости сдохнем, пока кино кончится.
Тут Лаврушин отодвинул свои научные интересы в сторону, И ясно осознал, в какую историю влип сам и куда втравил друга. Легкая прогулка моментально превратилась в его глазах в длинный путь по джунглям, где кишат гады, людоеды и хищники Как же так – какой-то дурак-сценарист написал дурацкий сценарий, и теперь его дурацкие персонажи пустят в распыл настоящих, не дурацких людей Эх, если бы выжить, выбраться, глядишь, и смог бы Лаврушин соорудить машину для обратного перехода, хотя это и нелегко в мире, где электроника только начинает свое шествие по планете.
Через час путешественников потащили на допрос. В большой комнате, выход из которой заслоняли двое
