ждать. Едва только у него заводились деньги, неважно, свои или казенные, он звонил мне в общежитие: «Привет, студент! Есть бабло на кармане, айда в кабак!» «Кабаки» были его страстью. Москва в те годы была не так щедра на развлечения, как сейчас, и поход в ресторан оставался чуть ли не единственной возможностью быстро освободиться от наличности. За год мы с Феликсом обошли множество московских ресторанов, а в промежутках между ресторанами пили у него дома, чтобы не потерять форму. Пили технический, с масляными разводами спирт, который мама Феликса приносила из типографии.
К счастью, на третьем курсе я познакомился с Тамарой, и это меня отвлекло от попоек с Феликсом. Но у него все продолжалось по-прежнему: время от времени он добирался до каких-то денег, тратил их, вылетал с работы и впадал в нищету. Город играл с Феликсом, то подбрасывая его, то опуская, и Феликсу это не нравилось; он обижался, подобно вышеописанному Кириллу. Постепенно периоды нищеты становились продолжительней, а потом слились в одно беспросветное существование. На работу Феликса больше никуда не брали. Кабаки за безденежьем стали ему недоступны, и он перешел исключительно на мамин спирт. Но и этот последний ресурс иссяк после того, как мамы не стало (я подозреваю, что она умерла от горя). В течение короткого времени Феликс продал все, что было в его квартире ценного, а потом и саму квартиру. И вот, когда он, продав квартиру, остался впервые в жизни с приличной суммой на руках, он серьезно задумался – может быть, тоже впервые в жизни. Перед Феликсом стояла альтернатива: либо начать скитаться по разным сомнительным знакомым, которые, конечно, его ограбят, и в итоге превратиться в системного бомжа, либо, покинув столицу, переселиться куда-нибудь в деревню и попытаться начать новую жизнь. И с непривычки к серьезным размышлениям глупый Феликс выбрал второй вариант. Дальнейшая его карьера получилась, как и следовало ожидать, недолгой. Он временно бросил пить, купил в неближнем Подмосковье какую-то хибарку и устроился на работу в леспромхоз. Но, что ни говорите, непьющий еврей в коллективе дровосеков – это дважды белая ворона. Поскольку с национальностью Феликса его новые товарищи ничего поделать не могли, они заставили его по крайней мере «развязать». Феликс напился раз, напился два, а на третий раз напился в мороз и заснул в лесу под елкой. Заснул навеки.
Мораль этой истории простая: не надо спорить с городом. Если бы Феликс действовал по первому варианту и стал нормальным московским бомжем, он, возможно, был бы жив по сей день.
И, кстати, о покойниках. Кажется, я понял, отчего наша электричка застряла на товарной станции. Из диспетчерской будки, которую я разглядывал все это время, двое в белых халатах вынесли на носилках тело, накрытое простыней. Полагаю, это тело Раисы Григорьевны. Она скончалась внезапно, прямо на рабочем месте, и поэтому в железнодорожном движении возникла заминка. Но я уверен, что в ближайшие минуты город найдет ей замену и мы поедем дальше.
«Одноклассники»
Сегодня у нас неожиданный посетитель – Тамара. Едва поздоровавшись, она критически осмотрела квартиру и взялась за половую тряпку.
Мы с Филом, забившись в угол, глядим на Томин неотвратимо надвигающийся зад и помалкиваем – частью от удивления, частью от хитрости. А что в самом деле – пусть помоет нам пол, если ей так хочется.
– Ноги! – раздается команда, и мы с Филом перебегаем на диван.
А у Томы ноги что надо: крепкие, ухоженные, загоревшие в тропиках.
– И нечего на меня пялиться, – ворчит она, не оборачиваясь.
Я смеюсь:
– С чего ты взяла, что мы на тебя пялимся?
– Знаю я вас.
Тамара выпрямляется. Лицо у нее чуть раскрасневшееся; на лбу – выбившаяся прядка.
Допустим, знает. Но тогда зачем провоцирует? Зачем вообще пришла, неужто полы помыть? Спросить бы ее вот так прямо… но что-то подсказывает мне, что искреннего ответа я все равно не получу. Ну, может ведь человека потянуть на старые места? Полы там помыть, то, другое…
– А сюда ты давно заглядывал? Какой кошмар! Стоя на коленях, Тома льнет к полу, тянется рукой под шкаф. Гибкая… Нет, с этой уборкой надо кончать.
– Хватит, – говорю я, – прекрати надо мной издеваться. Пошли лучше пить чай.
Хорошо принимать даму, если дама эта сама же и марафет наведет в квартире. Хорошо, когда знаешь заранее, с чем она чай пьет. В общем, хорошо в качестве дамы принимать собственную бывшую жену. Плохо только теряться в догадках, каковы ее дальнейшие планы. Впрочем, можно пока поболтать о том о сем. Спросить, как идут дела у нашего Дмитрия Павловича. Ах, он, оказывается, уехал в Екатеринбург! Умница, постоянно расширяет бизнес. А сама она как, Тамара? У нее, если речь идет о работе, все давно уже без перемен; возможно, она достигла своего потолка. Понятно… Ну а зачем все-таки она ко мне… Нет, об этом повременить. Собственно, ситуация проясняется сама собой. Раз Дмитрий Павлович в Екатеринбурге, значит, Тамара пришла, чтобы остаться на ночь. Вопрос только, чем мы с ней займемся – станем вдвоем смотреть телевизор, как в давние времена, или предадимся страсти, как в еще более давние? Или на плече друг у дружки поплачем о том, что нет в жизни счастья? Возможно, помня о временно отъехавшем Дмитрии Павловиче, Тамара предпочла бы третий вариант, я же склоняюсь ко второму. Но главное все-таки не в том, что мы будем делать ночью. Главное, что Тома сегодня со мной. Дмитрий Павлович в Екатеринбурге, а она со мной. Сейчас мы возьмем Фила и пойдем купим чего-нибудь на ужин. А там уж будь что будет; я согласен даже и телевизор смотреть.
Любая улица прекрасна, если идешь ею под руку с женщиной. Птички воркуют, клюют асфальт; дети щебечут – пустили мячик, и прямо нам под ноги. А вот мы его отфутболим… Пас! Эк, куда полетел… «Дядя – дурак!» – голос нежный, как флейта. Правильно, малыш, дядя сейчас дурак.
В такие минуты я вспоминаю своих персонажей – тех, кому отказал когда-то в простом человеческом счастье. Вы приходите ко мне в такие минуты, все отставленные, незаслуженно мной обиженные, я помогу вам, чем смогу. Но только спешите, потому что минуты коротки.
Константин и Людмила. Они были у меня недавно и получили отказ, но теперь я передумал. Я изучил внимательнее их досье и понял, что не все для них потеряно. Оказывается, вы не поверите, они учились когда-то в одном институте, в одно и то же время, на одном и том же факультете. Выяснился этот факт, конечно, с помощью Интернета – там недавно завелся такой сайт, который так и называется: «однокашники» (или «одноклассники» – не помню). Сайт этот, хотя и сравнительно новый, приобрел огромную популярность. Не потому, что все бывшие однокашники-одноклассники так уж друг по другу соскучились, а потому, что каждому интересно узнать, кто из них насколько состарился. Понятно, что и тут народ наш пускается на кое-какие хитрости, особенно дамы. Не на такие отчаянные хитрости, как на сайтах знакомств, но тоже. Людмила, например, разместила на своей страничке собственный старый портрет, в котором признать ее, нынешнюю, мог бы только большой доброжелатель. Константин поступил честнее – он, по крайней мере, поместил в «одноклассниках» свое современное фото, хотя на лице его там такое нездешнее, байроническое выражение лица, какое он употребляет только для обольщения девушек.
Вот по этому-то фото Людмила его и идентифицировала. Я все-таки поступился немного своими принципами и устроил им совместную поездку в лифте (неважно как; например, заставил Людмилу задержаться на работе). А потом произошел просто невероятный каскад совпадений. Спустя пару часов мужчина, с которым она ехала в лифте, смотрел на Людмилу уже с экрана компьютера. Смотрел с байроническим выражением лица и на своей страничке сообщал, что учился в Институте полиграфии – то есть там же и тогда же, что и она. И на Людмилу нахлынули воспоминания. Ей припомнилось или почудилось, что да, вот в него-то она была влюблена на каком-то там курсе. И что он тоже вроде бы выказывал ей знаки внимания. Но он был, похоже, иногородний, и она иногородняя, из Мариуполя. А потом подвернулся другой, с пропиской, который испортил Людмиле жизнь, но обеспечил жилищные условия. Ах, если бы она не была смолоду такой практичной, если бы поступила, как сердце велело, то… но что бы тогда? Людмила задумалась; ей стало интересно представить, как сложилась бы ее судьба, выйди она тогда не за того, а за этого. Куда бы они, оба иногородние, подались после института? К ней в Мариуполь? И жили бы теперь на гривны… нет уж, спасибо. Или поехали бы к нему, куда-нибудь в Иваново? Но и это немногим лучше. Здесь, в столице, она хотя бы карьеру сделала – шла по трупам, конечно, но сделала. Сейчас Людмила зам, а скоро, возможно, станет завкадрами в немаленьком холдинге… Впрочем, этот байрон, судя по всему, тоже оказался парень не промах, иначе что бы он делал в Москве, в Людмилином лифте? И тут ее прямо подбросило: что делал? – да он ехал домой! Конечно – он ее сосед, раз ездит с ней в одном лифте.
