– Куда можно исчезнуть?
– Нашел какую-нибудь девочку. Или мальчика – на знаю, как ему по душе.
– Может быть, – кивнул Динозавр. – А может, и нет. Вопрос нужно снять.
– Есть, – кивнула Пенелопа.
Оба знали, что занятие отыскали себе дурацкое. Но таковы бюрократические правила.
– Где профессор Честертон? – перешел к следующему пункту Динозавр.
– Обещал быть в четырнадцать часов.
– Как у него настроение?
– Мрачнее, чем обычно. Он мизантроп, майор.
– Я в «Редуте». Пусть подождет меня в комнате для приемов.
– Я поняла.
«Мраморная болезнь», которой заразился экипаж разведывательного звездолета «Енисей», стала проблемой номер один для Сомова. Но он не оставлял свои эксперименты с невидимыми вампирами, отловленными на третьей планете спутнике Ботсваны.
Изучая результаты анализов заболевших космонавтов, госпитальер находил все новые и новые доводы в пользу первоначальной идеи – подтверждена теория Росса. Ужас, которого так долго ждали, наконец материализовался. И надо же – именно в его, Сомова, вотчине. Неизвестно, радоваться или плакать. С одной стороны, ученый ликовал – такая находка. Но когда он глядел на людей-статуй, у которых было не так много шансов на выживание, ему становилось очень плохо, и он клял себя за свои неуемные научные амбиции.
Теория Росса появилась еще двести лет назад. Тогда как раз возникла модель эфирного клише. По всем подсчетам, ДНК могла передать лишь одну в минус пятнадцатой степени часть информации, которая необходима для создания такого сверхсложного объекта, как человек или любое другое существо. Откуда берется другая информация? А что, если существует какая-то энергетическая структура, в которой хранится необходимая информация. Каркас, по которому выстраивается белковая структура. Что за каркас? Замкнутое на себе, неуничтожимое эфирное поле. Кладезь информации. Тогда жизнь-это просто строительство кирпичиков вокруг этого информблока. То есть первична информация.
Наличие эфирного клише то подтверждалось, то опровергалось в многочисленных опытах. У доктора Росса возникла идея – если существуют эфирные клише, по которым выстраиваются организмы, то почему бы вирусам не выстраиваться сразу из имеющихся в организме веществ, будто конструктор из кубиков, по получении вирусной информэфирпосылки. Волновое заражение!
Сомов предположил, что вирус, вызывающий «мраморную болезнь», является не чем иным, как «пакетом информации», передаваемым от больного к здоровому «волновым методом», то есть заражение происходит на уровне эфировибраций. В результате здоровый человек в считанные дни перерождается в самую настоящую «статую», лишаясь не только двигательных функций, а и самой жизни.
Состояние у больных ухудшалось. Медленно, но верно. Кровь едва циркулировала. Двигательные функции были утрачены. Никакие стимуляции терапевтические методы больше не помогали.
Должен же быть какой-то способ перебороть болезнь! В ее основе – информация и энергия. Клин выбивают клином.
– Прогноз – смерть в течение трех часов капитана Калинина. В течение четырех часов – бортинженера Молотова. В течение суток – всех остальных.
На глазах Сомова умирали люди, и вся суперсовременная медицина не могла помочь им. А помочь надо было, иначе грош цена Сомову, всем его коллегам и госпиталю – миллионам тонн этого металла и электроники. Спасти человеческую жизнь – во все века это было жертвенным занятием.
– Жертвенным, – произнес Сомов вслух. – Комп. Подготовить капсулу. Я выдвигаюсь в блок- одиннаддатъ.
– Опасность заражения восемьдесят процентов.
– Тоже мне – новость.
Сомов сжал «раковину» приоров. Она становилась теплее. Потом встал, натянул защиткомплект не поможет, конечно, но так, на всякий случай, для нервного успокоения. И вышел из кабинета…
Филатов прокололся. Прокололся по глупому. Так, как не ожидал. А должен был ожидать. При выполнении таких заданий надо быть готовым ко всему Даже к тому, что человек, которого ты встретишь, окажется спонтанным телепатом, как профессор Честертон,
Спонтанных телепатов встречается очень мало. Эти люди не развивают свои способности, даже порой трудно представляют, какие силы в них дремлют. Но иногда на них находит озарение. Они считывают информацию из мозгов собеседников. Ощущают опасность, исходящую от других людей. Такое озарение нашло и на Честертона. Он понял, что перед ним не техник Кроуфорд. А тогда кто? Этого профессор выяснять не собирался. Он мечтал лишь об одном – чтобы этот человек убрался отсюда, А потом один звонок майору Форсту или офицеру Вейн – и проблема решена.
Но как раз теперь убираться из кабинета Филатов не собирался.
– Вы все поняли, профессор, – кивнул он.
– Что понял? – визгливо произнес он. – Я закрыл заказ. Уходите.
– Нет, теперь мне придется остаться, – Филатов подошел к профессору.
– Но… – пробормотал Честертон. Вдруг неожиданно резко он вскочил и бросился из кабинета. Филатов без труда настиг его и вернул обратно.
– Комп, «колокол», – взвизгнул Честертон. «Колокол» – это был сигнал общей тревоги.
– Я заблокировал его, – махнул рукой Филатов. – Кто вы? Что вам надо?
