Мы сидели в просторном помещении Восточной базы технического наблюдения МОБС в тридцати километрах от Новосибирска. Только что мы вышли из гиперзвуковой «Камбалы», покрывшей расстояние от Москвы за пятьдесят восемь минут.
Я и Ким устроились в креслах-пузырях. Мой начальник курил настоящую здоровенную сигару и пепел стряхивал в кадку с сине-желтой мини-пальмой. Я же, нацепив на лицо маску скучающего аристократа, пораженного сплином, слушал профессора, который мерил шагами комнату. Речь Атаманенко лилась мягко, плавно, и немалую ее часть составляли сентенции по поводу удручающего невежества оперсостава. Я по мере сил огрызался.
— Итак, коллеги, перед вами результат поистине титанических усилий наших лучших специалистов, хотя, к сожалению, его мало кто может оценить по достоинству. Обычно все розы достаются оперативникам, а все шипы нам.
— Мысль верна, — кивнул я, и профессор с подозрением посмотрел на меня. — Все правильно. Почти правильно. Вот только шипы достаются нам. А розы — это по вашей части.
— Да хватит трепаться! — сказал Ким. — К делу.
— Эта карта, — Атаманенко нажал на кнопку, и во всю стену появилось изображение Новосибирской ТЭФ-зоны, — результат полутора лет исследований.
Он щелкнул пальцами — изображение изменилось, стало разноцветным, пошло сетками и концентрическими фрагментами.
— Чтобы понять все, одной полицейской школы явно недостаточно, но я попытаюсь объяснить. Полтора года проводилось радиозондирование, эфирное сканирование, были использованы многие другие методы, в подробности которых вдаваться излишне. Для обработки данных привлекался Большой Федеральный компьютер. Но задача оказалась чрезвычайно сложна, достигли мы в итоге не так уж и многого.
— Понятно. — Я демонстративно зевнул.
— Вас клонит в сон? Прискорбно. Невежество — не лучший спутник молодежи. А в вашем случае невежество не просто неприлично, но и опасно для жизни. Вообще, как вы можете надеяться на что-то, если даже не сумеете отличить К-генератор от инфрафазового трансформатора!
— Ну почему же, пожалуй, отличу. К выпадам Атаманенко я давно привык, взаимные уколы стали уже традицией.
— Это обнадеживает, Александр. Вернусь к нашим баранам. Трудности оказались очень большими. Внешне в зоне ничего особенного не происходит. В лесах биоактивность выше нормы, но это свойственно для зон ТЭФ-поражения. Технологическая активность на первый взгляд нулевая, не считая барьера. Анализ низковибрационного барьера показывает, что он скорее всего создается одиннадцатью генераторами и они расположены так.
На карте зажглось ожерелье синих огоньков.
— Точность — плюс-минус два километра.
— Это все?
— Нетерпение тоже не принадлежит к числу достоинств, Александр. Нет, это не все.
Внутри ТЭФ-зоны замигало пятно площадью приблизительно в пятнадцать квадратных километров.
— Здесь происходит что-то странное. Оптические данные, эфиросканирование, инфраконтроль дают смещение относительно эталонных характеристик в полпроцента. Это выходит за рамки допустимого в тридцать восемь раз!
— Абракадабра, — поморщился я. — Ничего не понятно.
— Оно и неудивительно, ваш образовательный уровень оставляет желать много лучшего. Есть основания считать, что дремучий лес в этом месте — мираж. Фикция.
Я присвистнул.
— Н-да… А что там в действительности?
— Об этом я хотел бы узнать от вас, когда вы вернетесь. То есть если вы вернетесь.
— Типун тебе на язык! — нахмурился Ким.
— Ладно, ладно, не смотрите на меня голодными волками. Я же шучу.
— Ну да, — усмехнулся Ким. — Шутников в последнее время развелось немало. Пора начинать сокращать поголовье.
— Не с меня ли? — всплеснул пухлыми руками профессор. — Вот уж не думал, Ким, что ты вынашиваешь такие черные замыслы. А я ведь знал тебя совсем крошкой. Как же ты можешь? Ты поразил меня в самое сердце.
Атаманенко с мокрым шлепком плюхнулся в кресло-пузырь и схватился за сердце.
— Одиннадцать вечера! — взорвался Ким. — Всю ночь нам твою болтовню слушать?
— Продолжим симпозиум. Больше ничем не порадую — наука здесь бессильна. — Ехидная улыбка, которая, казалось, навсегда прилипла к лицу Атаманенко, исчезла. — Кто бы ни были те умельцы, которые устроились там, в технике они толк знают. Соображают так, как никто другой на этом шарике.
— Кто это может быть? — спросил я. — Инопланетяне? Союз мудрецов? Гильдия сумасшедших изобретателей? Ангелы, сошедшие с небес? Кто?
— Самым лучшим специалистом в этом вопросе будете вы, мой дремучий друг. Если вернетесь.
— Я же говорю, — вздохнул устало Ким, — типун тебе на язык.
Я тоже устал. Мне хотелось спать. И еще хотелось послать это мероприятие куда подальше. Но, конечно, ничего никуда я не послал. Атаманенко в который раз потащил меня разбираться со снаряжением.
— Не волнуйтесь, Саша, повторение — мать учения.
— А хороший сон — отец здоровья, — буркнул я.
— Над этим прибором работали лучшие ТЭФ-физики Федерации. Изложи характеристики.
— Блокиратор «Гвоздь-3» служит для преодоления низковибрационного ТЭФ-барьера. Вес — одиннадцать килограммов. На панели управления имеются два тумблера активизации и синхронизации. Прерывистый звуковой сигнал означает частотное совпадение с барьером и готовность к работе. Непрерывный сигнал — синхронизация не произведена, и тогда кидаться на барьер можно, только если хочешь свести счеты с жизнью. Прочность по шкале Гольбаха семь единиц. То есть можно спокойно ронять с высоты пятиэтажного дома.
Атаманенко задал несколько вопросов, после чего удовлетворенно кивнул:
— Для оперативника нормально, большего требовать — грех. Дальше.
Дальше шел универсальный комбез «Хамелеон», использующийся для исследовательских экспедиций в труднодоступные места, а также для спецподразделений. Водонепроницаемый, с автоматической регулировкой теплообмена, нож и некоторые пули его не берут, автоматически принимает цвет окружающей среды. Бинокль — одновременно и прибор ночного видения, УФ-облучатель и видеокамера. Разрядник «Саламандра-74» — чудо военной техники, одним ударом может спалить мобиль. Плохо, что каждый заряд весит килограмм, так что много с собой не унесешь. Пистолет «Тигр-ЭМ» и автомат «Кобра-ЭМ». В ЭМ- оружии пули разгоняются не пороховыми газами, а электромагнитным полем, поэтому в пистолете шестьдесят пуль, в автомате — восемьсот. Вибромачете — с его помощью легко пробираться через заросли. Продовольственные запасы состояли из пластинок пищеэнергана — живот не набьешь, но калорий достаточно, и места пластинки занимают немного. Навигационная система «Компас» умещалась на запястье, как и коммуникатор. В «Компас» заложено все, что известно о ТЭФ-зоне. «Фотон-нить» — мощный лазерный передатчик, образец космической техники, используется в дальнем космосе.
— Находишь открытое место, — долбил свое Атаманенко, — наговариваешь сообщение, в течение тридцати секунд происходит наведение на находящийся над тобой спутник связи. Сообщение дублируется радиоволнами, но это просто для порядка. Из этого мрачного места не пройдет ни один радиосигнал.
— Знаю. — Я взвесил маяк. Еще три килограмма. Груз набирается приличный, тащиться с ним по лесу — радость небольшая. Да еще по какому лесу. В ТЭФ-зоне он похуже джунглей…
Проснулся я рано утром. От вчерашних упаднических настроений не осталось и следа, хотя все мои проблемы остались при мне — тикающие в моем теле часы ОС (но это проблема будущего), история с Ли-кой, здесь я так и не пришел ни к какому выводу, хотя построил немало изящных версий (но это проблема прошлого). В настоящем же одно — работа. Да еще какая! Чувство азарта, как перед хорошей дракой, когда сталкиваешься с противником лоб в лоб и только честное единоборство решит,
