подозреваю, что слух за рыжье с брюликами и людоеда-Шамана Кот распустил самолично. Прогнал лажу про богатства, чтоб не родился слушок о Большой Земле за болотами. Верно кумекал Кот – счастье на счастье не бывает, и золотишко с камушками на пути к вольной волюшке лежать никак не могут, не согласно с этим самым людское сердечное понимание.
– Да ты, оказывается, лирик, – ухмыльнулся Шаман.
– Кто? – собрался обидеться Псих.
– Дед Пихто. Остынь, проехали. Я так понимаю, Псих, явился ты, храбрец отчаянный, ко мне на переговоры с просьбой пропустить тебя с корешами через мои земли, ага?
– Нема толпы, понтовался я. Мы, это самое, вдвоем сдернули. Я и Жорик. Он того, Жорик, в болоте припухает. На пару ползти с тобой базарить мы застремались. Кинули на пальцах, кому рисковать, мне и выпало... Рыло на рыло бухтеть, оно вернее, шухера для тебя меньше. Жорик тама, значит, шмотки мои со своими стережет, меня, значит, дожидается и... это самое... Слышь, Шаман, я гляжу, ты грамотный кореш, да еще и кентяра нам с Жоркой. Слышь, это самое, может, с нами двинешь, а? Земляк? Ну ты прикинь, втроем-то мы уже шобла, да? Айда, земеля. Рванули, а?
– Интересное предложение. – задумчиво произнес Шаман. – Очень интересное... Карту покажешь?
– А то! Слетаю за Жориком, познакомлю вас, глянешь на карту.
– Знаешь, чего? Давай тогда ты пока слетай за дружком, а я подумаю, лады?
– Говно вопрос!.. Слышь, Шаман, это самое, прости, не мое дело. Но... В натуре, у тя нема рыжья с брюликами или...
– Ну ты даешь, Псих! Сам же только что сказал: «Счастье на счастье не бывает». Меня нашел, поговорили толком, живым остался, и нате вам – еще и сказочного богатства ему захотелось!
– Не, я так, к слову! Кот, он, знаешь, хитрющим был, мало ли... Без обид, Шаман, да?.. Это самое, не в падлу тебе, что я все Шаманом тя кличу? Может, обзовешься, или как?
– Или как. Окрестили за глаза Шаманом, им и зовите.
– Без претензий. Твое дело, кореш... Ну, я побежал?
– Сапоги надеть не забудь и беги. Я жду. Только учти, вздумаете с Жорой твоим фокусничать, не обессудь...
– Типун тебе на язык, Шаман! Какие фокусы, в натуре, земеля? Что ж мы, себе враги, в натуре!? А?
Глава 2
Арбалетчики
– Жорик, и не в падлу те себя каждое утро мучить? – cкривился Псих. – Смотреть на тебя больно, в натуре, бр-р-р...
– Пшел на хер, – беззлобно огрызнулся бугай Жора. – Больно, не гляди, я не девка, чтоб на меня пялиться.
Жора осторожно провел подушечкой большого пальца вдоль лезвия перочинного ножика, подумал немного, еще раз плюнул на брусок точильного камешка и, бжик-бжик, заелозил лезвием по огрызку- бруску.
– Это самое, Жор, дык и девок-то сколько лет не видали и когда еще, это самое, увидим. Чего ж, это самое, рожу-то скрести, а? На кой бриться-то каждое утро?
– Кто себя уважает, тот себя держит, – спокойно, в который уже раз пустился в объяснения Жорик. – Правильный пацан должен себя где хочешь правильно поставить и держать. По типу, реально себя держишь, и братва тебя уважает, а...
– Дык, Жора! – перебил Псих азартно. – Дык мы тебя и так уважаем, и небритым будем уважать! Скажи, Шаман, да?
Шаман ничего не ответил. Досужие споры, препирательства и скандалы представителей двух криминальных течений за полтора месяца совместного пути изрядно ему надоели. Шаман не спеша подкармливал сухими веточками притухший за ночь костерок и позевывал. Шаман и Жора проснулись недавно, а Псих дежурил у костра последнюю треть ночи и, как всегда, вместо того, чтобы поддерживать огонь, дремал. Костер практически угас, хорошо хоть угли окончательно не остыли. Конечно, добывать огонь трением дело при определенной сноровке не такое уж и хлопотное, однако долгое и нудное. А завтракать сырым мясом противно. Тем паче что вчера за весь день удалось подбить лишь пару костлявых, мелких птиц и пришлось заночевать почти на голодный желудок. Зато сегодня ночью в расставленные близ стоянки силки угодили сразу две любопытные белки, и Шаману уже мерещились освежеванные, потрошеные тушки, коричневато-поджаристые, с корочкой, с хрустинкой.
– Слышь, Шаман, это самое, шамать скоро будем?
– Псих, блин! Фильтруй базар. Сам реально костер заспал и что-то еще возбухает, блин, на Шамана наезжает, фуфел, блин!
Жора аккуратно прижал лезвие перочинного ножика к щеке, сморщился, поскреб щетину, тяжело вздохнул, однако занятие свое продолжил.
– Слышь, Жорик, ты, это, на меня не капай, фраер, а то...
– Все! Хорош! – не выдержал, рявкнул Шаман. – Будет собачиться. Не пойму я тебя, Псих. Вроде бы и человек ты немолодой, жизнью битый, а как накатит на тебя, ведешь себя, ну честное слово, словно пацан. Принес бы лучше дровишек. Угольки свежие нужны, чтоб мясо запеклось.
– Чо! Я не понял, Шаман? Ты чо, кореш, чой-то против меня имеешь? Основной, да? Шибко смелый, да? Борзый шибко, как и этот, с бритой рожей...
– Достал! – не выдержал и Жора. Поднялся с пенька, на котором сидел доселе, двинулся к снующему туда-сюда, дабы разогреть затекшие за ночь мышцы, к тусующемуся на небольшом пятачке меж деревьями Психу.
Псих остановился. Сжал кулаки, пригнул колени. Уставился на Жору немигающим, гипнотизирующим взглядом. Смотрел в глаза, намеренно игнорируя нож в медвежьей лапе амбала.
– Блин горелый! – Жора смачно сплюнул под ноги, перебросил нож из правой руки в левую и обратно. – Достал, уркаган. Чисто по жизни достал. Придумал, блин, на Шамана наезжать, блин. Где б ты был без Шамана, чудак? Не будь Шамана, кто б карту читал? Ты?
– До болота я тебя, харя голая...
– Засохни! За «харю» ответишь, а до болота я б и без тебя дорулил, чудо! Кто, блин, потом орал, что влево надо идти? Ты?
– Ну, я! Я! Похиляли прямо, Шамана послушали, а где железка?! Где?!
– Ша! – сидевший на корточках возле костра Шаман вскочил, в два прыжка оказался между спорщиками. – Ша. Угомонитесь быстро! Оба.
– По понятиям надо... – заорал было Жорик.
– По-воровскому закону положено... – завопил, перебивая, перекрикивая оппонента, Псих.
– Ша-а-а-а! – взвыл Шаман, резко раскинув руки в стороны.
Оба спорщика рефлекторно отскочили подальше от Шамана. Оба уже знали его силу и сноровку. Обоим не хотелось и лицо потерять, как говорят японцы, и угодить Шаману под горячую руку, как говаривают на Руси.
– Ша, я сказал! Оба хороши. Один весь в наколках, то блатным обзовется, то приблатненным, но при этом по фене ботает, как я по-японски. Вру! Я-то японский лучше знаю, чем Псих блатную музыку... Второй, блин, бандит! Гангстер! Питерский Аль Капоне! Только и умеет, что пальцы веером складывать да про понятия гундосить. Надоели! Оба...
– Ты тоже! Это самое! Поперек горла! – взвигнул истерично Псих, рванув гимнастерку на груди.
– Блин, Шаман! – возмутился от всей души Жора. – Бы-ы-ли-ин! Я ж за тебя выступил, сука! Чисто по совести...
– Стоп, – потребовал тишины Шаман, опуская руки, расслабляя плечи, заговорив вдруг нарочито спокойным, равнодушным голосом. – Минуту внимания, господа. Если мы друг другу не нравимся, если нам втроем тяжело, давайте разойдемся. Мирно. Карту все назубок выучили, мы каждый вечер только и делали, что ее изучали, отныне идем, кто куда считает нужным. Сейчас позавтракаем, я возьму свою торбу, вы похватаете рюкзаки, и расходимся. О'кей?
Не дожидаясь ответа, Шаман вернулся к костру. Присел у огня. Сел так, чтобы не видеть сотоварищей. Подхватил с земли еловую ветку, бросил в костер.
