«золотого» капитана ногой в пах, попадает.
Защитник Авдей неподвижен до тех пор, пока Онисим не пересек белую черту штрафной площадки. Как только Онисим влетел в чужую штрафную, Авдей превращается в человека-торпеду. Траектория торпедирования – восходящая, зона поражения – грудная клетка нападающего, орудие поражения – голова защитника. Но «взять на калган» опытного Онисима на так-то просто! Онисим на ходу повернулся боком, и торпеда по имени Авдей пролетела мимо...
А Граф пережал-таки яремные вены Чеслава. Граф поднатужился, Чеслав захрипел...
Алекс отпустил ногу Трофима. «Раковина», конечно, защищает гениталии, однако Алекс бил от души, и «ракушка» лишь смягчила травмирующее воздействие. Едва Алекс выпустил пойманную ногу, Трофим свалился. Алекс перепрыгнул скрюченное тело, шагнул к кнопке...
Онисим опередил Алекса на полторы секунды, вдавил в пол красный грибок кнопки соперников...
Пластинки электродов в шлемах у третьекурсников синхронно с нажатием кнопки выдали шокирующий электрический импульс (сила тока ничтожна, зато напряжение впечатляющее, как у всякого приличного электрошокирующего устройства).
Вскрикнув, Граф, мгновенно утративший силы, уронил голову на грудь Чеславу.
Торпеда-Авдей соплей растянулась на полу.
Алекс устоял, но в глазах у него потемнело, и пол под ним закачался, словно палуба.
– Один-ноль, – констатировал голос под потолком и приказал: – Команды построиться! Две минуты на построение!
Снова, как перед началом встречи, обе команды выстроились в центре зала с двух сторон разделительной линии.
Побледневший Евграф глубоко, со знанием дела, дышал носом. Авдей тер трясущимися пальцами пунцовые щеки. Александр старательно моргал, но изображение у него перед глазами все равно немножечко двоилось и мерцало.
Чеслав мял ладонями шею, периодически подкашливая. Улыбался довольный Онисим. Хмурился Трофим, поправляя раковину и морща нос.
– Жестковато начали, детки, – процедил сквозь зубы Трофим. – На грубость напрашиваетесь, дуралеи. Зря лезете на...
– Приготовиться! – скомандовал радиофицированный судья.
Чеслав остался где стоял, в метре от разделившей черное поле пополам белой полосы. Разошлись по флангам Трофим и Онисим.
Граф, Алекс и Авдей, все втроем, отступили в свою штрафную и заняли глухую оборону. Авдей опустился на сей раз на оба колена в непосредственной близости от кнопки. Граф и Алекс застыли в оборонительных стойках по бокам штрафной площадки.
– Активизация кнопки на счет три... Оди-ин... два-а... ТРИ! ИГРА!
Онисим не спеша двинулся к Графу, Трофим к Алексу. Предстояли две независимые рукопашные схватки. Победитель одной из схваток, разделавшись с соперником, поспешит на помощь товарищу по команде, и, сломив сопротивление более стойкого игрока, оба нападающих займутся защитником. «Золотые» не сомневались – с Авдеем они разберутся в шесть секунд.
Пританцовывая да приплясывая, часто меняя стойки и выделывая замысловатые пассы руками, Онисим затеял с Графом позиционный спарринг на средней дистанции. Последствия перенесенного электрошока мешали Графу как следует сосредоточиться. Быстрые и обидные тычки Онисима достигали цели, однако серьезные удары противника Графу пока удавалось блокировать. Пока...
Трофим, так же, как и Онисим, решил не спеша вымотать соперника, но действовал более прямолинейно – теснил Алекса в глубь штрафной, постоянно наступая, работая короткими сериями по схеме: шаг со сменой стойки, удар рукой, удар ногой, рукой, еще один шажок...
Кулак Онисима достал подбородок Графа. Капитан третьекурсников пошатнулся, последовала мастерская подсечка и не менее мастерское (но щадящее) добивание падающего еще в воздухе. Капут! Граф проваляется в нокауте, по самым оптимистическим прогнозам, секунд восемь.
Демонстративно игнорируя Авдея, победитель Онисим, пританцовывая, сместился за спину Александра...
«Капут Алексу! С двух сторон зажали!» – подумал Авдей и, перекувыркнувшись через голову, колобком подкатился под ноги Онисиму, схватился потными ладонями за лодыжки нападающего, плечом подбил его коленки, завалил Онисима, навалился на него всем весом...
Стартовал с центра поля Чеслав, рванул с места, припустил что есть прыти к беззащитной кнопке третьекурсников...
Перехватив испуганный взгляд Александра, глумливо заулыбался Трофим, не переставая, как заведенный, молотить Таможина кулаком и пинать ногами...
Казалось, конец второго, победоносного для «золотой команды» этапа игры, близок и счет 2:0 неизбежен. Но вдруг...
Полная безысходность, осознание собственной обреченности и щенячьей беспомощности, вместо того чтобы сломить Алекса, вдруг пробудили дремавшие доселе где-то в бесконечных глубинах естества, ранее неведомые, необычайные, экстраординарные силы и способности. Специально для курсанта третьего курса, только для него, двоечника и разгильдяя Саши Таможина, безжалостные шестеренки времени услужливо притормозили, как будто в машине мироздания включился режим замедленного воспроизведения действительности. Недоумевая, Алекс смотрел, как тягуче, нехотя «заряжает» ногу для «пушечного» удара Трофим, а за плечом Трофима плывет в воздухе, будто в толще воды, Чеслав...
«Майн гот! – удивился мозг Александра. – Неужели то, о чем на занятиях по фехтованию нам рассказывал обрусевший старичок японец, неужели это правда? Неужели то, что самураи называли состоянием «сатори», а современные психологи называют «гиперкомпенсацией», неужели это действительно случается... случилось со мной, Алексом Таможиным?..»
Вслед за Александром удивился Трофим. Успел удивиться «золотой» капитан, успел заметить, как блеснули радостью глаза мальчишки, третьекурсника, прежде чем локоть Алекса врезался Трофиму в печень. Удивился и Чеслав, когда в полутора шагах от белого круга с красным пятном кнопки вдруг откуда ни возьмись возник Алекс и вдруг мальчишеское предплечье, шлагбаумом преградив путь разогнавшемуся Чеславу, сбило его с ног, подбросило в воздух, перевернуло и приложило затылком о доски пола. Удивился Авдей, услышав стон Онисима, который почти одолел его в борьбе на полу. А еще больше удивился Авдей, когда понял, что застонал Онисим потому, что сработали пластинки разрядников на висках у «золотого», а значит, кто-то из своих нажал «золотую» кнопку!
– Один-один! Команды, построиться. Три минуты на построение.
Алекс сполз с кнопки. Он лежал на ней животом и часто-часто дышал. И все никак не мог надышаться. Сердце колотилось в грудной клетке, будто решилось прорваться сквозь прутья-ребра. В ушах звенело, пот заливал радужные круги перед глазами. Но Алекс был счастлив. За всю свою короткую жизнь Алекс впервые был столь безгранично, глупо, всепоглощающе счастлив. Впервые и, наверное, в последний раз, ибо детство кончалось, а по-настоящему оглушительно счастливым можно быть только в детстве. Нет, конечно, и в более зрелом возрасте случаются приступы счастья по всяким разным поводам, но уже не столь оголтелые, не такие, увы, как в детстве...
Алекс перевернулся на спину. Сел. Кулаками протер глаза. Наваждение кончилось. Шестеренки машины времени крутились с прежней, привычной монотонностью, в топке бытия, как ранее, последовательно гасли угольки-секунды, сгорали щепки-минуты, тлели поленья-часы.
Растянув рот в блаженной, идиотской улыбке, Алекс поднялся, пошатываясь пошел на свою половину поля, где уже стояли, поддерживая друг друга, помятый Онисимом Авдей и нокаутированный Евграф. Крепко досталось товарищам Алекса, однако и «золотая команда» выглядела отнюдь не блестяще.
Лучше остальных «золотых» смотрелся Онисим. Он тряс головой, смешно моргал, с разбитой губы Онисима капала на голую грудь кровь, пачкая татуировку, но на ногах «золотой» игрок держался твердо и боевой потенциал сохранил.
А Трофим едва волочил ноги. Боль в печени не позволяла ему как следует выпрямиться. Массируя дрожащими пальцами правый бок, Трофим, спотыкаясь, с заминками и остановками ковылял к линии построения.
