башня замка Агумон. Изрядно надоевшая сцена разговора над «картой» Палестины. Впрочем, во сне вряд ли возможно испытывать скуку. Кошмар, повторяющийся даже в сотый раз пугает по-настоящему, впечатление не стирается. Навязчивое сновидение, это единственный способ дважды, трижды, войти в одну и ту же реку. Итак, разговор, как всегда, дошел до того места, где брат Гийом поворачивается и молча идет к люку в полу верхней площадки. В этот раз все было как всегда, только сон не кончился там, где обычно. Он соизволил продолжиться. Когда брат Гийом погрузился в пол уже по пояс, спящий де Труа двинулся за ним. Добрался до люка и поставил ногу на первую ступеньку. Далее зримая часть сна исчезла, и только голоса продолжали сниться. И вот в этой преувеличено гулкой темноте, де Труа сказал, ни к кому особенно не обращаясь: 'Я понимаю, в обмен на Иерусалим можно получить крестовый поход, но невольно задаешься вопросом, что можно получить в обмен на орден тамплиеров? '
И тут его начали трясти за плечо и он проснулся там, где и заснул, в кресле великого магистра. За плечо его тряс сам граф де Ридфор. Де Труа мгновенно очнулся и уступил ему кресло с приличествующими извинениями. Он был расстроен случившимся, но отнюдь не невольной неловкостью им допущенной, а тем, что не услышал приближения человека в сапогах, топающих по каменному полу. Неужели этот сон был так глубок?! Но поразмышлять на эту тему ему не пришлось. Одного взгляда на графа было достаточно, чтобы понять — произошло нечто ужасное. Граф был бледен, его рот искажала трудноописуемая гримаса, пальцы правой руки терзали несчастную бороду. Рядом стоял тяжело сопя де Бриссон. Де Труа был уверен, что будет неправильно понят, если полезет в такой момент с расспросами. Он заставил себя молчать, хотя это было труднее, чем ранее ждать. Но этим мучениям не суждено было длиться долго. Де Ридфор поднял глаза на понуро стоящего пленника и сказал с трагическим смешком в голосе.
— Кажется, вы оказались правы, сударь.
Это заявление он не пожелал расшифровывать и снова замолчал. Молчал и де Труа, он чувствовал, что время задавать вопросы еще не пришло. Де Бриссон, чувствуя неловкость создавшейся ситуации, пояснил на свой страх и риск.
— Мы не поймали Саладина.
— Не поймали?! — искренне удивился де Труа.
— Чему вы так удивляетесь, сударь?! — взорвался де Ридфор, — не вы ли нас предупреждали, что брат Гийом всесилен, ваши слова подтвердились. Он обвел нас вокруг пальца. Двести человек сидело наготове вокруг этого дьяволова племянника, наполовину вытащив мечи из ножен…
— Он не пришел.
— Пришел, но не он. Какой-то отдаленно похожий на султана негодяй. А может и вообще не похожий. И неизвестно, кто он такой.
— Но ведь его, можно заставить говорить.
Де Ридфор устало покачал головой.
— Даже наши умельцы пыточного дела не смогут заставить разговаривать труп.
— Зачем же вы его убили?!
Граф закрыл глаза и некоторое время просидел так, видимо, пытаясь успокоиться.
— Да, не убивали мы никого, — пояснил де Бриссон, — его убил Али, вернее тот, кто лежал на его месте.
— Прошу прощения, барон, чтобы мне не пришлось терзать вас глупыми вопросами, расскажите мне все сразу.
— А вы уже почти все знаете, — открыл глаза великий магистр. — Этот непостижимый монах подменил больного накануне, причем заметьте, сидя под постоянным наблюдением в замке Агумон. На де Санторе не было лица, когда он понял, что произошло. Я думаю, подмену произвели в тот момент, когда раскладывали охранников вокруг лежанки Али. Была большая суматоха, кто-то залез под покрывало больного. Беспамятного племянника просто выволокли во двор вместе с остальными.
— Хорошо придумано, — сказал де Труа.
— Хорошо, да. А знаете, сударь, что это был за смельчак?
— Любопытно было бы узнать.
— Ведь нужен был человек, способный бредить по-сарацински, и с большим самообладанием. Так вот, по моему разумению, это какой-то ассасин. Да и кинжал его на это указывает.
— Ассасин?!
— Что вас так удивляет. Их, я убежден, хватает в городе. Не сам факт любопытен, а то, каким образом его уговорили участвовать в этом маскараде. Хотите узнать? — на лице магистра появилась выражение, которое бывает у человека уверенного, что его следующая фраза сразит собеседника.
Де Труа напряженно кивнул.
— Я внимательно вас слушаю, мессир.
— Он рассчитывал, что на встречу к нему придете вы.
— То есть?
— Да, да, когда он обнаружил, что убил не того, кого нужно, он стал метаться и несколько раз произнес ваше имя, причем таким образом произнес, что ни у кого не возникло сомнений в том, как он к вам относится. Этого беднягу брат Гийом тоже обманул. Он пообещал ему вас.
— Я не знаю, что вам ответить, мессир.
— А я ничего у вас и не спрашивал, — зевнул де Ридфор.
— Я хотел бы разобраться в этой путанице, надеюсь, что разбирательство принесет большую пользу. И не только мне.
— Вы надеетесь, что это путаница?
— Еще надеюсь.
Де Ридфор и де Бриссон смотрели на уродливого гостя с подозрением и неприязнью. Их, особенно графа, легко было понять. Всегда есть соблазн свою неудачу списать на счет чьего-либо предательства. Пока де Труа под подозрением, де Ридфор может себя тешить мыслью, что его обыграли не по правилам.
— Вы улыбаетесь, сударь? Такое впечатление, что вам прямо сейчас пришла в голову удачная мысль.
— Я понимаю, мессир, зрелище моей улыбки не слишком привлекательно, но удачная мысль мне действительно пришла.
— Поделитесь ею с нами.
— Охотно. И очень удачно, что здесь находится барон де Бриссон.
Барон счел себя задетым этим замечанием и неприязненно встопорщил усы.
— Правда, — с лица де Труа сбежала улыбка, — что доказывая свою невиновность, я попутно дам лишнее доказательство всемогущества брата Гийома.
— И тем не менее, прошу вас начать, — нетерпеливо велел великий магистр.
— Рассказ мой будет недолгим, мессир. И начинается он во временах не слишком отдаленных. Барон, вы наверное помните замок Алейк и нашу успешную осаду.
— Ну, да, — буркнул барон.
— Вы тогда благоразумно уклонились от участия в переговорах, я же, напротив, принял в них активное участие. Насколько я сейчас могу судить, старцу Синану эта встреча была нужна всего лишь для одной цели — он хотел определить, по чьей конкретно вине его замок лишился воды и поражение стало неизбежным. Человек он проницательный, иначе не достиг бы таких высот, а я вел себя неосторожно, сказался глупый, молодой задор. Говоря короче, имам понял, кому именно он должен быть благодарен. Посланный Синаном фидаин попал в руки брата Гийома, и тот сумел каким-то образом, это для меня загадка — втянуть его в свой замысел. Он, вы правы, обещал ему меня. Как вы знаете, погибнув по приказанию имама каждый ассасин попадает в рай. Другого способа добраться до меня у этого человека, кроме как пойти на условия брата Гийома, не было. Признаться, до сих пор я считал, что, сделать своим союзником ассасина невозможно, но только не для брата Гийома.
— Предложенное вами объяснение весьма, — великий магистр сделал расплывчатое движение руками, — прихотливо.
— Другого у меня нет, мессир. Да, я совсем забыл вам сказать, что попытка убить меня в госпитале была уже второй. Однажды золоченый кинжал уже заносился надо мной, у городских ворот Яффы. Об этом
