путала все ноты, и вызывала какофонию, и получалось, что пианист фальшивит! Именно пианист, и никто другой.
Алекс терпеть не мог фальши.
– Маня, я вовсе не предлагаю тебе романтический ужин, – сказал он, чтобы все-таки как-то ее уязвить. – Мне нужно, чтобы ты кое-что выяснила у этого своего полковника, а говорить об этом в машине неудобно. Или ты больше не собираешься спасать Берегового?..
При упоминании романтического ужина она немножко дрогнула, но тут же взяла себя в руки.
…Деловое партнерство так деловое партнерство, пусть будет так. Хотя это очень глупо и слишком трудно.
В тесной квартирке было очень чисто – должно быть, мать заезжала перед его приездом. Чемодан стоял посреди комнаты. Маня осторожно обошла чемодан и села в кресло.
Алекс с досадой пнул чемодан, он поехал и ткнулся в стену. Было слышно, как во дворе дети, соскучившиеся по весне, играют в мяч и катаются на велосипедах по едва оттаявшим дорожкам, отчаянно трезвоня в звонки.
– Я не знаю, что говорить, – неожиданно для себя признался Алекс.
Маня посмотрела на него:
– А я не знаю, как тебе помочь.
– Мне не нужна твоя помощь!..
Она пожала плечами и повторила:
– Тебе видней.
– Маня, мне просто необходим… перерыв, понимаешь? Я так не могу. Я все время думаю о тебе, звоню тебе, жду тебя, сплю с тобой, просыпаюсь с тобой. Это перебор.
– Перебор, – повторила она, и губы у нее дрогнули. – Вот в чем дело!.. Перебор. Это ты хорошо придумал, Алекс.
Он был уверен, что она все же заплачет, или затопает ногами, или кинется ему на шею – сделает нечто простое и понятное, и это простое и понятное освободит его от всего, что он нагромоздил на них обоих!..
Но Маня Поливанова бодро поднялась из кресла, прошагала к нему и потрепала по плечу дружески- пионерским жестом.
– Ты не думай, – сказала она, и за стеклами очков он увидел ее близорукие глаза. – Я не буду к тебе приставать. У меня в жизни уже был… перебор.
Еще секунду она смотрела на него так же близко, и в голове у него очень медленно прошла мысль, что вот сейчас, сию минуту, он сделал нечто ужасное, убийственное, непростительное. Прошла и осталась в отдалении, поджидая, когда он наконец-то поймет.
Именно сейчас, только что, у него на глазах все изменилось. Все его игры с самим собой – и с Маней! – перестали быть играми.
Ничего не вернется никогда, слышишь, ты?..
С этой секунды ты снова один, как был когда-то – всегда, всегда!.. Тебя
Ты упоительно, волшебно, стопроцентно свободен.
Перебор.
Она не станет больше ждать твоих звонков, сходить с ума от ревности и беспокойства, мыть тебе голову и приносить в ванную шампанское – просто так, для радости жизни. Она не станет бегать за тобой по квартире с чистыми джинсами – Алекс, на этих пятно, на самой заднице, переодень немедленно! – и звонить твоей матери, когда ты об этом забываешь. Она не станет больше привязываться к тебе с кино или ужином в ресторане, куда тебе решительно не хочется идти. И слушать разглагольствования о несовершенстве мира или о том, что ты плохой писатель, не станет тоже.
Она ободряюще потрепала тебя по плечу. Ты ни в чем не виноват, дружище, вот что она имела в виду.
Радуйся теперь, у тебя все получилось. Ты свободен, и ты ни в чем не виноват.
Должно быть, лучше умереть, как Сергей Балашов, чем получить такую свободу.
Если б Маня еще секунду, одну только коротенькую секундочку посмотрела ему в глаза, он бы схватил ее в охапку, прижал к себе, стал бы тыкаться носом в душистую прохладную щеку, ныть, скулить, объяснять, как он несчастен и как она, Маня, во всех его несчастьях виновата.
Но Маня все же оказалась сделана не из железобетона, и нервов – стальных канатов, как у Митрофановой, у нее не было!
Она опустила ладонь – прощальным, последним движением скользнула пальцами по его руке, – улыбнулась очень лихо и вернулась в кресло.
– Итак! – громко сказала она. – Что именно я должна узнать у моего друга полковника Никоненко в рамках спасения несправедливо заключенных из-под стражи?
Все, понял Алекс. Вот теперь точно все.
Перебор.
Но ему уже некуда деваться. Это его собственная, личная игра, ставшая вдруг реальностью.
Он потер лицо и вяло удивился, что так зарос. Надо бы побриться. Впрочем, какая теперь разница.
– Будешь виски, Маня?
– Я за рулем.
– А, – вспомнил он. – Ну да.
Он налил себе примерно полстакана, махнул, как воду, налил еще и сел на диван. Диван был огромный, и он на нем – совершенно один, как муравей. Или как безмозглая бабочка-капустница. Лети, куда хочешь, никому нет дела.
Раньше Мане было до него дело, но та Маня куда-то исчезла. Испарилась.
Перебор.
– Нужно узнать, где машина, на которой Балашов приехал в Останкино, – заговорил он, с трудом вспоминая слова. – Если осталась на стоянке, значит, Сергея кто-то оттуда забрал, о чем не знает эта… как ее… пресс-секретарь Лариса. Спроси Никоненко, можно ли посмотреть записи с камер наружного наблюдения. Их в телецентре наверняка полно. Может, там есть запись, где Сергей выходит и садится в машину.
Маня кивнула. Ему показалось, что она сейчас начнет за ним записывать, и от этой мысли его чуть не вырвало.
– Еще вот что. Делай что хочешь, но с Береговым нужно увидеться. Я не знаю, разрешено ли это правилами, но думаю, твой полковник это сможет устроить.
– Сомневаюсь я что-то.
– У Берегового надо выяснить, как он провел тот день по минутам, понимаешь? И все проверить – где он оставлял машину, запирал, не запирал и так далее!.. Если его машина весь день простояла во дворе издательства, а потом он прямиком поехал в поселок, значит, труп ему подложили именно в поселке! Точно не возле «Алфавита», это никак невозможно! У Берегового нужно спросить все: куда он заезжал, где останавливался, может, заправлялся!
– К Дэну Столетову точно заезжал, – сказала Маня. – Он ведь должен был забрать у него журналы!
– Это все необходимо уточнить. Поднимался он в редакцию или, может, Дэн ему сам журналы вынес! Возле редакции тоже наверняка есть камеры, и все это надо посмотреть. Попроси своего полковника.
Маня опять кивнула. У Алекса сильно стучало в висках.
– Нужно еще понять, как Сергей попал в поселок, если его убили именно там. Пришел пешком? Такое вряд ли возможно, но и в этом случае охранники на проходной видели бы его. Кто-то привез? С кем из соседей он дружил? Кто именно мог его привезти? Еще нужен список тех гостей, что были в тот вечер у Даши, и номера машин – наверняка их давали охране, чтобы пропустили. Может, Сергея привез кто-то из них.
Он допил виски.
– У Берегового выясни, что он делал двадцать минут на территории поселка. Пытай его, если хочешь.
