славно! Как замечательно будет остаться единственным приближенным господина Евграфова! Главное – всегда можно оправдаться, сказать: «Затыркался я, Вадим Борисович, задергался, забыл позвонить. Столько дел на меня свалилось, столько забот, пока вы… спали». Скрытый упрек в собственной слабости хозяин проглотит и не подавится. Пожурит малость, покричит и успокоится…
В то время как Владимир Владимирович мучился проблемой звонить или не звонить полковнику, Виктора и Рысь озаботили проблемы иного толка.
– Ну что, Витя? Что он сказал?
– Просил подвезти деньги к нему на дачу.
– На дачу? Почему на дачу?
– Вот и я думаю: почему? Пытаюсь понять и не могу…
– Витя, перескажи мне все, что сказал тебе сейчас Владимир Владимирович, в мельчайших подробностях. А заодно расскажи обо всем, что с тобой сегодня произошло. Постарайся!
Виктор постарался. Он рассказал о событиях сегодняшнего утра, затем передал только что услышанное от Вовы почти слово в слово. Рысь задумалась, потом спросила:
– А где находится дача? Как до нее добраться, он не объяснил?
– Он назвал адрес. Но я ума не приложу, как мы по одному адресу узнаем, куда ехать? Может, перезвонить, переспросить? Хотя погодите-ка, я, кажется, понял, как мы это узнаем! Где-то здесь, в машине, я видел «ноутбук»… Вот он! Справа от вас… от тебя, Рысь, на полу. Дай-ка, чем черт не шутит…
Виктор оживился, профессионал вытеснил сейчас все его остальные роли. Шикарный «ноутбук», новая модель, бешено дорогая… Акела явно не экономил на технике. Программа поиска адресов в Москве и ближайшем Подмосковье, инсталлированная на жестком диске компьютера, была ему знакома. На поиск координат загородной резиденции Вовы-секретаря ушли секунды.
– Удачно, меньше часа езды. – Виктор отключил компьютер. – Поехали! Эта лесная дорожка выведет нас на шоссе и по шоссе…
– Возле шоссе машину придется бросить!
– Бросить? Зачем?
– Затем, чтобы не оказаться за решеткой за угон «БМВ». С документами, водительскими правами у нас проблемы. Бросим рядом с шоссе, глядишь, настоящие угонщики ее и оприходуют. Сумку с оружием нужно не забыть взять с собой. Когда пойдем деньги зарывать, и ее прикопаем. Оставим себе пистолет на всякий случай, возьмем из «дипломата» взаймы пачку баксов и только тогда выйдем ловить тачку.
– Ты сказала: «пойдем зарывать деньги», я не ослышался?
– Нет, Витя, не ослышался. Подозрительно мне это приглашение на дачу. Не могу понять, отчего бы не предложить подвезти деньги в центральный офис? И почему этот секретарь не связал тебя по телефону непосредственно с Евграфовым?
– Но деньги-то зачем зарывать?
– Чтобы подстраховаться. Откуда я знаю, а вдруг он задумал присвоить деньги хозяина, повторить поступок моего сы… – Она запнулась и поспешила сгладить оговорку: – Повторить поступок Акелы. Отсутствие с нами денег гарантирует от пули в спину, нас придется допрашивать… Витя, сходи, поищи в микроавтобусе лопату. А я пока мотор прогрею, пора ехать, давно пора… Да, чуть не забыла, автомат прихвати с собой, постреляй по машинам. Надумает Акела вернуться, пусть и дальше пешком по лесу гуляет…
Ветер и снег освежили лицо, приятно взбодрили. Как все противоречиво в этом мире! Минут тридцать назад снег и ветер отнимали у него последние силы, и вот десять минут покоя и тепла, и те же стихии помогают. Все относительно. Стихии похожи на женщин, а женщины – на стихии…
В микрушке Виктор отыскал лопату с треснутым черенком. Глубокую могилу подпорченной лопатой не выроешь, но «дипломат» с долларами похоронить можно. Нашел он и подходящий кусок брезента, чтобы запеленать «дипломат», спасти от сырости. Прихватил трофеи и, прежде чем вернуться в «БМВ», прострелил остальным автомобилям колеса.
Рысь впервые управляла «БМВ». Автомобиль ей нравился, вел себя послушно, услужливо подчинялся седоку за рулем, угождал мягкими рессорами, смягчал дорожную российскую беду, старался потише шуметь мотором.
– Сосредоточься, Виктор. Сейчас здесь, в комфорте и тепле, я объясню тебе, что и кому ты должен говорить, а чего говорить и делать не должен, а также как тебе надлежит действовать в случае моей внезапной кончины.
– Рысь, я без тебя могу запутаться и снова оказаться в дураках, я…
– Не бойся, я не стремлюсь на тот свет, но у меня вообще-то сотрясение мозга, и я активна только благодаря стимуляторам, ты знаешь, я ведь все тебе рассказала. Давай сконцентрируемся на сочинении своей легенды в фарватере основной версии. Итак, Костя – жертва, Акела – злодей, что вообще-то недалеко от истины… во всяком случае, касательно Акелы. Твоя же легенда такова…
Рысь продолжала говорить, пока не поредели деревья по обе стороны дороги. Виктор ее иногда переспрашивал, предлагал свои варианты трактовки отдельных событий и фактов. Кое с какими его предложениями она согласилась, но больше ради того, чтобы польстить Скворцову, поощрить его инициативу. Впрочем, он этого не заметил. Рысь вела себя с ним деликатно и умно.
Когда впереди, за соснами, показалась полоска асфальта, свидетель Скворцов вполне созрел для предстоящего лжесвидетельства и даже проникся капелькой жалости к виновнику всех своих злоключений Константину Николаевичу Поварову, вжился в свой придуманный образ, свыкся с легендой.
Рысь оставила ключ в замке зажигания, выбралась из машины, подождала Скворцова. Спортивная сумка с оружием оттянула ему плечо, на другое плечо легла лопата. «Калашников» в сумку не уместился, пришлось завернуть его в брезент на случай какой-нибудь нечаянной встречи. Брезентовый куль и «дипломат» взялась нести Рысь.
Впереди сквозь редеющие стволы деревьев виднелась серая лента шоссе. Значительно ближе, метрах в десяти, лесную полузабытую дорогу пересекала просека. По ней тянулся параллельно шоссе ряд телеграфных столбов, похожих на распятия, между ними петляла тропинка, ленточка утрамбованного ногами грязного снега. Наверное, где-то рядом человеческое жилье – деревня или дачный поселок. Скорее всего деревня. Дачники ранней весной по просекам не ходят, зато деревенские жители круглый год снуют, как муравьи, в окрестностях своих поселений. Ходят за пять-десять километров на рынки торговать салом, суточными яйцами, а то и самогоном и считают непозволительной роскошью потратиться на автобусный билет. Не по скупости, по бедности…
Они пешком дошли до просеки, перемешивая ногами снежную слякоть, свернули на тропинку. Идти вдоль телеграфных столбов стало легче, хлюпанье под ногами прекратилось. Они решили отсчитать три столба, свернуть в лес, спрятать деньги и сумку с оружием, а потом напрямик податься к шоссе и ловить частника. Рысь скептически посматривала на расцвеченное синяками с кровоподтеками лицо Скворцова и свою промокшую одежду. Интересно, какой придурок затормозит перед столь живописной парой?
Закутанный в брезент «дипломат» закопали рядом с толстенным березовым пнем. Замаскировать следы денежной могилки весенним рыхлым снегом оказалось проще простого. Сумку с оружием и лопату Виктор утопил в талой воде, заполнившей неглубокую яму. Из сумки-утопленницы в наследство Рыси достался пистолет. Виктор оружия не взял, она не разрешила. В том же прудике они утопили автомат бойца похоронной команды и налегке пошли к шоссе.
Скворцов чувствовал себя на диво прилично. Конечно, ныли уставшие мышцы, покалывало в боку и сердце временами колотилось птичкой в грудной клетке. Но голова не кружилась, а разум был поразительно светел. Зато Рысь начала понемногу сдавать. Ее колотила мелкая малярийная дрожь, она мерзла, и каждый порыв ветра заставлял ее зубы стучать все сильнее и громче.
Между тем небо затянула огромная серая туча, стемнело, словно ночью. Виктор взглянул на часы: 15.47.
На шоссе они вышли в 16.10. Минут пятнадцать топтали асфальт, махали руками равнодушно проезжающим мимо автомобилям, матерились им вслед, пока наконец рядом не затормозила черная «Волга».
Из новенькой блестящей «Волги» вылезли двое кавказцев. Один – лет пятидесяти, большой и пузатый,
