— Пойду погляжу, что там такое.
— Это упал тот старый бук, что скрипел, — сказал я и решил выйти вместе с ним.
На стеклах входной двери налип толстый слой снега. Целый сугроб свешивался с притолоки.
Капитан взялся за ручку и дернул дверь. Сугроб обрушился, и буря швырнула снег нам в глаза. В то же мгновение что-то кинулось нам в ноги и затопотало по дощатому полу прихожей.
— Серненок! — воскликнул мой товарищ.
Мы поспешили закрыть дверь, чтобы не дать Маю вырваться обратно. Но у него не было такого намерения. Он остановился позади нас и, слегка прижав уши, удивленно глядел на нас своими черными глазами. Весь белый, густая шерсть в снегу. Он отряхнулся, и в прихожей поднялась целая туча снежинок и водяных капель. После этого он высунул свой широкий язык и облизал верхнюю губу.
— Разбойник! — промолвил капитан и бросился его ловить.
Серненок отступил к двери, ведущей в комнату, и наклонил в нашу сторону свои маленькие рожки.
— Вот как? — прикрикнул капитан. — С кем это ты бороться вздумал?
Он схватил серненка за передние ноги и поднял его так, чтоб тот не мог брыкаться. Пять минут спустя Май лежал у нас в комнате на полу и облизывался, привода' свою мокрую шерсть в порядок. А капитан Негро держал перед ним длинную речь. Кончив речь, он обратился ко мне:
— Как ты думаешь, почему серненок вернулся один? Где его мать? Не вертится ли она вокруг сторожки?
— Может быть, — ответил я. — Стоит посмотреть.
Мы вышли, но на дворе — ни следа. Буря все засыпала.
Наши дрова исчезли под снегом, и только вырванный с корнем бук лежал возле, похожий на большой длинный сугроб, из которого торчали замерзшие, поломанные ветви.
ПО ГРИБЫ
Шоссе замерзло, заваленное огромными сугробами. Не слышалось ни рокота грузовиков, возивших шпалы и уголь с шахт, ни криков возчиков. Тяжелое молчание легло на белое лесное пространство, и только наши голоса будили уснувшее эхо в снежных туннелях леса.
Оленьи стада собирались в северных котловинах, где ветер слабей, а туманы не так густы. Теперь животные посещали кормушки регулярней, чем когда-либо. Давным — давно было съедено все сено в яслях, засыпанные снегом корыта для овса были изгрызены острыми резцами серн и оленей.
Мы сделали несколько безуспешных попыток засыпать дичи корм. Снег все валил, сугробы росли, мы тонули в них, падали на каждом шагу со своими мешками и в конце концов бывали вынуждены вернуться, не пройдя и половины пути. Все же благодаря великому упорству и ценой многих усилий мы смогли добраться до одной оленьей тропы и привязать к соседним деревьям несколько охапок сена.
Снегопад переставал к вечеру, когда мгла сгущалась, заливая всю гору глухотой и холодной сыростью. Тогда не слышалось ни единого звука. В затуманенном, словно потонувшем мире вечерние сумерки смешивались с мглой, и можно было различить только белизну снега, и то не больше как в двух шагах.
Экономя керосин, мы зажигали лампу, только когда в комнате становилось совсем темно, а пока удовлетворялись светом от затопленной печки, стоя в молчании у окна и глядя, как сереет снег и как мимо нас ползет туман. С дверной притолоки свисал в виде свода целый сугроб. Тень от него падала в коридор. Несколько засыпанных тропинок вело в конюшню, где лошадь целый день жевала сено, а за дощатой перегородкой ютились Миссис Стейк и Май.
После пятидневного снегопада снежный покров достиг полутора метров. Нельзя было никуда ногой ступить, кроме как по двору и к источнику, куда мы добирались с огромными усилиями, протаптывая тропинку каждый день заново.
Капитан Негро начал врать еще отчаянней. Утром он готовил обед или пек хлеб; после обеда предавался сладкому сну часов до четырех-пяти, то есть дотемна; потом просыпался, мрачный, даже желчный, садился возле печки и читал какую-нибудь старую газету. Но, оживившись, не переставал работать языком до полуночи.
Однажды утром он объявил с огорчением:
— Завтра придется голодать. Нечего готовить. В шкафах хоть шаром покати: картошка кончилась, а сало мышка съела…
«Мышка» была большая серая крыса, с которой мы воевали вот уже целый месяц. Эта крыса угрожала нам полным разорением. Днем она спала на наших постелях, спрятавшись в одеяла, а когда нам приходила пора ложиться, начинала бегать по комнате, где было много щелей, куда она могла юркнуть. После нескольких наших неудачных попыток убить ее она переселилась на кухню и занялась там разбоем. Капитан Негро надумал застрелить ее из карабина двадцать второго калибра, который был у нас под рукой. С этой целью он каждый вечер устраивал на нее засады — взбирался на кухонный стол и садился там на маленький стульчик с карабином в руках.
Но крыса была осторожна. Она никогда не показывалась открыто и, пока капитан Негро терпеливо сидел на посту, преспокойно грызла сало. Потом мы пробовали отравить ее мышиной отравой в виде купленных в городе зерен, но зерна эти оказались очень питательными для ее желудка. В конце концов мы подняли руки вверх и стали ждать счастливого случая, который позволил бы нам ее убить.
Жалкие запасы наши в самом деле подходили к концу. Снег не давал нам возможности сходить на шахты и купить там чего-нибудь в лавочке.
— Ну, что делать? — спросил капитан.
Я пожал плечами.
— Мука у нас есть, с голоду не умрем, но…
— Наберем грибов, — предложил я.
Он засмеялся.
— Ты в своем уме? Какой у нас месяц на дворе?
— В сотне шагов отсюда растут отличные грибы. Вопрос только в том, как до них добраться.
— Ты бредишь, — сказал капитан Негро, поглядывая на меня с недоумением.
— Попробуем. Иди одевайся. Проделаем хорошую гимнастику! А потом наедимся свежих грибов!
Где-то на заваленном снегом дворе у нас была тонкая длинная жердь. Я хорошо помнил, где именно, и, разрыв снег, нашел ее. Мы пошли к лесу позади сторожки, вороша сугробы и подымая тучи снежной пыли. Ни один из нас не догадался взять оружие.
Туман поредел, в снежных туннелях было видно довольно далеко. Снег охватывал громадные купы буков сверху донизу, придавая им причудливые формы и делая их еще громаднее.
— Ну где ты теперь будешь грибы искать? — засмеялся капитан, но, заметив, что я осматриваю буки, сразу понял, в чем дело.
На загнивших частях деревьев каждую осень и весну вырастают колонии грибов, которые народ называет «песьи уши», так как форма этих грибов в точности соответствует форме собачьего уха — с отвислой верхушкой, как у гончих. Весной грибы эти молочно-серые, с нежным жемчужным оттенком, а осенью они желто — коричневого цвета. Так как они растут до поздней осени, то замерзают от первого снега и первых холодов и таким образом прекрасно консервируются.
Нелегко было отыскать «песьи уши» среди засыпанных снегом буков. Но я помнил, что поблизости есть такая колония, и скоро нашел ее на восточной стороне одного громадного дерева. После нескольких толчков жердью грибы отвалились и упали в снег. Капитан Негро стал собирать их, а я принялся осматривать соседние деревья.
Вдруг где-то под нами, на крутом косогоре, послышалось хрюканье. Капитан Негро поглядел на меня. Я поглядел на него. Хрюканье стало громче.
— Это идут дикие свиньи, — сказал капитан, подняв голову и прислушиваясь.
Мы побежали смотреть. Зрелище любопытное: в лесохозяйстве было очень мало этих животных, и мы
