исчезнуть, чтобы противник, имея преимущество и пользуясь большим количеством укрытий, не смог обойти и окружить пограничников. Собственно, именно это и побуждает делить группу на боевые тройки, которые действуют, как одно целое. Потому дюжину бойцов командиру группы очень легко растерять в лесу, особенно, когда все они увлечены боем. Командир за всеми не уследишь, а старший боевой тройки не потеряет никого, он видит своих бойцов и бойцы видят его ...
... Первым, как и положено шел главный дозор. Четверо егерей двигались быстро, но грамотно, перекатами. Пока двое перемещались вперед, два задних прикрывали их, готовы открыть огонь немедленно. Прошли метров за сорок-пятьдесят, и передняя пара занимает позицию, а задняя быстро перемещалась вперед.
Сержант ждал, пока дозорные достигнут поворота. Здесь обзор со стороны тропинки был ограничен камышом и редкими кустами, именно в рост человека. Они, казалось, просматриваются насквозь, только это впечатление было обманчивым. На этом зрительном обмане и построил Климов свой замысел нападения на колонну чекистов.
'Красные' выходили из-за поворота на тропу и не у одного пограничника сердце пропустило удар, когда они увидели сколько врагов придется на каждого из них. А из глубины леса, все выходили и выходили пятнистые бело-зеленые фигуры и, казалось, что этот будет бесконечным.
Но пограничники сами выбрали такую службу, на самом переднем крае, они были бойцами первого рубежа и знали, что рано или поздно, но им придется воспрепятствовать вот этим, в чужих камуфлированных униформе, солдатам. И стать первыми. Ибо если их пропустить, на украинской земле останется пустота. Поэтому руки сильнее сжимали рукоятки карабинов и пулеметов
Дозор не стал дожидаться голову колонны, уверен, что его видно. Они миновали поворот и двинулись дальше. Это было неосмотрительно, теперь их можно было уничтожить с бесшумного оружия, и никто бы не подоспел на помощь.
Сержант обезвреживания главного дозора взял на себя. Когда последний дозорный миновал поворот, он отсчитал про себя до пяти, вскочил - стрелять лежа по близкой цели не очень удобно, переносить огонь на следующую цель, опираясь локтями в землю, трудновато, - и в четыре выстрела положил дозорных.
Стрелять в спину врагам совсем не благородно, но в лесной войне правил нет никаких, вернее, их ты устанавливаешь сам. Когда есть, конечно, возможности для этого, то есть, сила. Сила сейчас была на стороне Климова. А еще внезапность. Конечно, 'красные' также настроены на бой, но ждут его позже, а бой начнется вот сейчас.
В колонне чекистов приглушенных ПБСом выстрелов не услышали, не поняли, что именно случилось. Однако времени для осознания у 'красных' не осталось. Потому минер, одновременно с выстрелами Климова, замкнул контакты управляемых мин. Вместе хлопнули выкидыши заряды, продолговатые цилиндры осколочных мин вылетали из стальных стаканов на уровень живота взрослого человека и там взрывались. По тропинке будто коса прошлась - на участке более сотни метров смело всех, кто имел несчастье находиться там. Не меньше десятка убитых и полтора-два десятка ранеными потеряли 'охотники' от этого первого удара ...
Степан Лукашевич держал на прицеле своего ГП замыкающую группу отряда 'красных'. Задачу свою он знал хорошо - рубить хвост чекистской колонны. Позицию себе он обустроил тщательно и со знанием дела. И когда на тропинке появились наконец вражеские солдаты, он только совсем немного довернув пулемет и удобнее уложил локти. Этот участок тропы простреливалась метров на двадцать, не меньше, до самого поворота, которых прятался в редких зарослях ивняка, но винтовочная-пулеметный патрон образца тысяча девятьсот восьмого года штука довольно мощная, он пробивать эту лозу метров на триста. И Степа был спокойным, только прикидывал мысленно, куда хлынет 'красные', услышав взрывы впереди. И, соответственно этому, планировал, как и куда он будет стрелять. Сначала, рассуждал сам, две очереди вдоль тропинки, потом по две - с обеих сторон, и, напоследок, еще две короткие очереди вдоль и поочередно справа и слева.
Здесь он каким-то шестым, что ли, чувством угадал - вот сейчас сработают мины и нажал гашетку почти одновременно со взрывами на тропинке. Пример 'Дегтярь' часто-часто ударял в плечо, Лукашевич бил короткими очередями по три-пять выстрелов, накрывая тропинку в глубину, а затем и по обеим сторонам от нее. Он успел расстрелять кругляш за какие-то восемь или девять секунд. Едва затвор пулемета щелкнул вхолостую, он подложил под ствольную коробку заранее подготовленную мину-ловушку, и перекатом скользнул в кусты ...
Володя Перебийнис занимал позицию на холме. Его пулемет контролировал всю тропинку. За те две или три минуты, которые оставались до встречи с чекистами, его беспокоили совсем посторонние, казалось бы, вещи. Это был его первый бой, где придется сойтись с врагом вплотную, и он до боли в душе боялся получить рану. Он как-то слышал от тех, кто бывал в боях и имел ранения, от болевого шока человек порой теряет сознание. И молодой солдат испугался, что в случае ранения попадет в плен к 'красных'. И поэтому он время от времени нервно дергал головой, высматривая сержанта, залег под Бахмат камуфляжем метров этак на тридцать ниже, как раз за поворотом тропинки. И через это дерганье он был захвачен взрывами мин врасплох, даже голову в плечи втянул. Но, поскольку имел хорошую военную подготовку - недаром его сержант гонял до седьмого пота на занятиях и обязанность выполнять приказ командира въелся ему в плоть и кровь, - все его страхи с началом боя вылетели вон из головы. Правда, от неожиданности он так прижал гашетку, что больше половины магазина выпустил одной очередью, но дерганье пулемета в руках привело его в чувство и остаток патронов он расстрелял уже прицельно. И, едва затвор щелкнул вхолостую, подхватил пулемет за ручку и, перекотившись дважды или трижды, оврагом бросился к пункту сбора. Но впоследствии, пытаясь воспроизвести в памяти свой первый бой, ничего толком так и не вспомнил. Разве что, как стучала кровь в висках и гудело в ушах. Одни только эмоции ...
Сергей Полищук очевидно инструкций сержанта не нуждался. До войны он трижды успел побывать в основах на контрабандистов и браконьеров. (А их в этом приграничном с Советским Союзом крае было вволю и более велик и могуч, кроме танков, самолетов и пушек для своих граждан производил самый минимум необходимого, поэтому контрабандная торговля - и у украинских пограничников была неслабая подозрение, что здесь без людей ' с горячими сердцами и чистыми руками 'не обходилось, - процветала. Одно плохо, контрабанда била украинских граждан по самым больным местам - по собственному карману, поэтому борьба с ней была основным занятием Государственной Пограничной Службы, а все остальное - шпионы, незаконные мигранты и т. д. было побочным делом охраны границы ... Конечно, там, где Украина граничила с нормальными странами, и контрабандистов было меньше. Только СССР давно и безнадежно был болен Мировую революцию, поэтому советско-украинскую границу считался на военном положении, и год службы здесь шел за два.)
Со своей высоты Сергей мог контролировать все четыре огневых группы. Он проследил, как 'красные' попали в минную ловушку, устроенную Климовым, как ребята отработали по колонне и начали отход. Сержант еще утром, до выхода в засаду на шоссе, приказал Полищуку проследить за Перебийносом - молодой парень еще не бывал под огнем, а в первом бою все может случиться, поэтому поддержку и помощь опытного товарища, ой, как много значит! А эта засада на советских чекистов-егерей и должна была стать его первым боем - стрельба по артиллеристам на шоссе по справедливости таким не был. Поэтому Сергей хорошо видел, как мандраж молодой боец, делал, конечно, ошибки, но в целом держался
