Леха Тимошенко уперся мясистыми окороками локтей в серую пластмассу длиннющего канцелярского стола, навис утесом над многочисленными телефонными аппаратами. Выдающийся Лехин подбородок удобнее устроился на пудовом кулаке, похожем на средних размеров пушечное ядро. Из другого кулака торчала тлеющая фитилем сигарета. Толстые Лехины запястья украшали браслеты желтого металла, давно уже не актуальная золотая цепь болталась на богатырской шее, малиновый пиджак теснил могучие плечи, прическа топорщилась ежиком, Алексей Тимошенко выглядел как «новый русский» из анекдота начала девяностых. Лешка совсем недавно перебрался из провинции в Москву и, как эмбрион в утробе, в ускоренном темпе проходил все стадии эволюции столичной деловой личности. Года не прошло, как Тимошенко появился на платформе Казанского вокзала одетый в кожаную куртку и спортивные штаны фирмы «Адидас», и вот он уже в малиновой униформе, а годика эдак через два-три, глядишь, переоденется в костюм от «Хьюго Босс» и научится изысканно дымить настоящей «Гаваной».
— Какого мужика? — Игнат поднялся с жесткого диванчика, одернул пиджак, блеклый по сравнению с Лехиным, но от портного, сшитый точно по фигуре.
— Который в новостях, — уточнил Леха, пыхтя сигаретой.
— Диктора? — Игнат подошел к длинному зеркалу возле дверей в коридор, придирчиво вгляделся в собственное отражение. — Не-а, не знал. Я в «Останкино» всего-то два года трудился. Пахал, как папа Карло, некогда было с телезвездами знакомиться.
— Слышь, Сергач, а на хрена ты оттуда ушел?
— С телевидения? Я, Леша, не уходил, меня ушли. — Игнат взъерошил узкой ладонью коротко стриженные белобрысые волосы. Пальцем пригладил правую бровь, разделенную пополам бледной черточкой шрама, еле заметного. — ОРТ образовалось, и тю-тю, сокращение штатов. Таких, как я, ассистентов режиссеров, шустрых, но без специального образования, на Королева, двенадцать всегда было с избытком.
— Ас-сис-тент ре-жис-сера, — вкусно, нараспев, смакуя каждую букву, произнес Леха. — На-а-армально звучит.
— Ага. — Игнат кивнул, центруя узел галстука. — Звучит красиво, а на самом деле: подай-принеси- достань-проконтролируй. Должность вроде ефрейторской в армии. Думал ли я, выжатым лимоном выкатываясь из «Останкино», что к тридцати шести годам стану, образно выражаясь, генералом. В который раз я начал новую жизнь здесь, в этом самом кабинете, за тем же рабочим столом, за которым нынче сидишь ты, Леша Тимошенко. Начинал простым рекламным агентом и вот дорос до директорского кресла. Помню, Леха, я добирался до работы полтора часа с двумя пересадками, а сейчас катаюсь на дареном «Мерседесе»... Чего ты ржешь?
— Гы-гы-гы... — Лехины обширные телеса мелко сотрясал тихий, здоровый смех.
— Я что, чего-то не так сказал?
— Все так, гы-гы-гы... — Подбородок Тимошенко подпрыгнул на кулаке-подпорке. — Гы... ой! Чуть язык не прикусил, гы-гы... Ты, в натуре, директор, без базаров.
— И езжу на «Мерседесе».
— Гы-гы... не спорю, бывает.
— Квартира у меня где?
— Реально в центре, гы... — Лешка гыкнул в последний раз и стал серьезен. Про деньги он всегда говорил серьезно. — Слышь, генералиссимус, насчет квартиры. Мое предложение остается в силе. Двадцать тонн «зелени», прикинь?
— Двадцать тысяч долларов за апартаменты на Новослободской? С ума сошел!
— Кончай хохмить, я серьезно. Думай, генерал. За аренду конторы, я слышал, ты должен треху. За чирик возьмешь «убитую» однокомнатную в Бирюлеве, и шесть тонн останется, прикинул?
— Почему шесть, а не семь?
— Мне тонну должен, забыл?
— Возьми «мерс» в счет долга.
— На хрена мне гнилая тачка восемьдесят шестого года? Мы с тобою, Игнат Кириллыч, друзья, но, знаешь, дружба дружбой, а деньги...
На столе перед Лехой заверещал телефон.
— О! — Сергач резко повернулся на каблуках, взялся за медь дверной ручки. — О, как долго молчали твои телефоны! Я даже начал беспокоиться на предмет твоего бизнеса. Снимай быстрее трубку, принимай заказы, взвинчивай цены, а я пошел в свой офис. Ауфвидерзеен.
— Чего заходил-то, юморист? — Леха нехотя сгреб медвежьей лапой телефонную трубку.
— Телевизор посмотреть.
Игнат дернул дверную ручку, вышел в тесную кишку коридора. Когда-то, до кризиса 98-го, здесь было вообще не протолкнуться. Сегодняшние залежи картонных коробок у стен — пустяки по сравнению с вечной толчеей посетителей в былые времена. Вон там, за той дверью, где сейчас сидят представители мелкооптовой украинской фирмы «Цукер», обслуживал клиентуру астролог Аркадий Аркадиевич. А на дверях в конце коридора вместо таблички «ТОО Стеклопакет» красовалась надпись «Коррекция кармы». До августа 98-го все здешние помещения принадлежали частному предприятию с мудреным названием «Альфхейм». Дефолт-инквизитор заставил «Альфхейм» сначала потесниться немного, а потом... Эх, не хочется вспоминать, как медленно, но верно «Альфхейм» проигрывал в жесточайшей конкурентной борьбе на посткризисном рынке оккультных услуг. Написал заявление об уходе Аркадий Аркадиевич, подался в преподаватели астрологических курсов с относительно твердым окладом. Конкуренты переманили дипломированного специалиста по причинно-следственным кармическим связям. Гадалка баба Варя заявила, что, дескать, ей выгоднее в одиночку промышлять на Арбате. Нашла богатого мужа толковательница сновидений госпожа Сцилла и сразу же забеременела. Метр за метром квадратным частное предприятие отступало все ближе и ближе к выходу из ставшего коммунальным коридорчика, к выходу на тихую улочку в получасе ходьбы от станции метро «Белорусская». Что же касается Игната, так он компенсировал потери в заработной плате рекламного агента совместительством — взялся вести бухгалтерский учет, администрирование и рискнул попробоваться на роль прорицателя.
В оккультный бизнес Игната занесло отнюдь не случайно. Последние шесть месяцев службы в «Останкино» он числился в группе, работавшей над амбициозным проектом для первого канала под названием «Шестое чувство». На Московском телеканале, если кто забыл, в ту пору вовсю раскрутилась программа Ивана Кононова «Третий глаз», телепередача «Шестое чувство» задумывалась и воплощалась как откровенный аналог «Третьего глаза». Вторичность «Шестого чувства» ничуть не смущала редактуру и режиссера, а мнения Игната никто и не спрашивал — прикрепили к группе, и давай, вкалывай, твой номер девятнадцатый.
(Отметим в скобках, что плагиат на отечественном TV дело обычное и обыденное. Достаточно вспомнить, как идея Дмитрия Диброва общаться напрямую с телезрителями в эфире была заимствована создателями «Времечка» и клонируется до сих пор всеми кому не лень. Из более ранних воспоминаний всплывают в памяти так называемые «телевыпуски» мультфильма «Ну, погоди!». Их отказывался озвучивать гениальный Волк Всея Руси Анатолий Папанов, ну и что? Озвучил другой, и получился вполне удобоваримый эрзац мультшедевра. А многие помнят, что программу «Куклы» начинал сатирик Ефим Смолин? Уверен — забыли практически все, кроме самого Ефима Марковича.)
Потенциальные герои «Шестого чувства» — маги, целители, экстрасенсы, шаманы, ясновидящие и иже с ними — в большинстве своем выказали готовность платить за саморекламу и наличными деньгами в конвертах, и, кому по силам, доплачивать официально, через расчетный счет. Особо наглые да хваткие или совсем уж сумасшедшие надеялись прорваться в большой эфир на халяву, без взяток и без банковских перечислений. В канун съемок пилотного выпуска группу буквально осадили чародеи всех рангов и мастей. Задабривали и пугали, разумеется, в первую очередь, режиссера, но и его ассистенту кое-чего перепало. Экзальтированная ведьма из Мытищ пригрозила Игнату сглазом, ежели он не замолвит за нее словечко (Сергач, на всякий случай, замолвил), а гастролер из Минска, Архистратиг чего-то там высокодуховного, предложил Сергачу бесплатно посещать семинары по «Руническому искусству» и даром получить диплом «магистра» со специализацией «прорицатель». Прочим семинаристам диплом обошелся в полторы сотни долларов.
Предложение белорусского Архистратига оказалось кстати — Игнат в очередной раз крупно поругался с
