рубежами страны захапать себе то, что они не могли получить внутри этих рубежей. Шведские крестьяне были сильны и могли сопротивляться, когда эксплуатация, будь то со стороны государства, будь то со стороны землевладельцев, заходила чересчур далеко. При таком положении внешняя эксплуатация в форме войны была неплохой альтернативой. Правящие классы хорошо зарабатывали на том, что Швеция вела войну и становилась все больше. Для дворянина война представляла собой возможность быстрой карьеры и много случаев быстро обогатиться. Завоевания определяли как акцию, вдохновленную феодальными заинтересованными лицами, чтобы упрочить и увеличить свое владение поместьями вокруг Балтийского моря. Кроме того, подчеркивали, что внутренняя логика ведения войны, и в особенности, когда речь идет о финансировании войны, имеет тенденцию вызывать войну сама по себе. Раз уж какое-то государство привело свою армию в походный порядок, это подхлестывало его как можно скорее выставить ее вон за пределы родины, во вражеское государство, и тогда от нее ожидали, что она сама себя прокормит, прибегая к более или менее привычным приемам грабежа. Держать снаряженное войско внутри собственных границ было равносильно экономической катастрофе. Шведский военный бюджет был так построен, что пока отечественное оружие побеждало, всюду была тишь да гладь, но любая неудача тут же опровергала все расчеты. Мир был настоящей катастрофой.
Если не быть слишком одержимым мыслью доискаться до первопричины, можно обнаружить, что все эти, казалось бы, различные точки зрения частично можно объединить. Возражения, которые можно сделать против них, часто являются результатом нелепостей, которые возникают, когда кто-то пытается объяснить все, исходя из одного-единственного фактора.
Теория вакуума — та, что пытается объяснить экспансию исходя из слабости соседей, — это модель, которая говорит нам меньше всего. Возможно, она объясняет, почему завоевания были такими обширными, какими они были, но, в сущности, очень мало говорит о том, почему они вообще были. Далее, что касается экономической теории — экспансия как попытка держать в руках торговлю в регионе, — то существует много доказательств, что подобные экономические цели действительно играли большую роль для тех, кто принимал решения. Но оказывается, что это не было движущей пружиной для всех важных стратегических решений. Соображения, связанные с торговой политикой, могли также играть явно подчиненную роль по отношению к более облагороженной политической цели.
За сто лет, в течение которых строилось великодержавие, перед власть имущими прошел пестрый парад острых моментов и стечений обстоятельств, требовавших их решения. Временами кажется, что путеводной звездой для действий были экономические причины, иногда — более возвышенные политические, связанные с безопасностью государства, а иногда те и другие вместе. Необходимо помнить, что резкое различие между политическими целями, с одной стороны, и экономическими, с другой, — во многом абстракция. Обе эти сферы переплетены. Чтобы суметь сберечь свое государство, следовало прибегнуть к войне. А новый тип войны, который возник в течение XVI века и который поглощал огромные ресурсы, в свою очередь, просто вынуждал расширять и сохранять свой экономический потенциал.
Несомненно, однако, что внутреннее положение в Швеции играло очень важную, чтобы не сказать решающую, роль как катализатор для длинного ряда войн и беспримерной экспансии.
Однако не следует воображать, что князья и дворяне вели все эти великолепные войны потому, что были глупыми или злыми, или, возможно, глупыми и злыми одновременно. Эти конфликты были феноменом, проистекавшим из феодальной системы; война была по тем временам просто-напросто наиболее быстрым средством получить большую и внезапную выгоду. В экономике господствовало, а точнее, парализовало ее, вялое и отсталое земледелие, которое развивалось так медленно, что это развитие часто вообще трудно было заметить. Территориальные завоевания и военная добыча были в те времена единственными путями к быстрому восхождению на вершины. Это относилось и к государствам, и к отдельным индивидуумам. Кроме того, существует важное различие между капиталистической и феодальной общественной системой. Типичное место для конкуренции в капиталистической системе находится внутри экономики, внутри рынка; обычное место феодальной конкуренции — поле сражения, а обычнейшее средство конкуренции — шпага. В капиталистической экономике соперничающие стороны могут процветать и разрастаться одновременно. В феодальной экономике это невозможно, потому что центральный источник ценностей — земля — не может увеличиваться в объеме, она может только менять владельца, а эта перемена всегда происходит с оружием в руках. Многочисленные и длительные войны были, таким образом, почти неизбежным следствием феодальной системы.
Легко вычислить, что эта кровавая политика должна была отвечать чьим-то интересам. Как говорится, «ищите, кому выгодно», и, без сомнения, благодаря шведскому великодержавию богатело именно шведское дворянство. Своим воспитанием и образованием дворянин с малых лет направлялся на поприще воина. Для молодых дворян с карьерным зудом вообще существовало только два пути, о которых стоило думать: путь чиновника и путь военного. Из них путь меча был, безусловно, несравненно более привлекательным. В определенные периоды более 80 процентов дворян состояли в вооруженных силах. Важно понять, что взгляд этих людей на войну сильно отличался от того, который господствует сегодня. Для них война была не злом, не чем-то a priori дурным, а прежде всего случаем сделать карьеру и быстро добиться благосостояния — наиболее подходящим занятием для истинного дворянина. Напротив, в их глазах
Среди современников были многие, кто в заморозки завоевательных походов великодержавия не усомнился бы провозгласить войну единственным средством укрепить положение дворянства и сохранить мир внутри страны. Дворяне наживались на войне несколькими способами: в награду за различные подвиги им раздавались лучшие поместья, а на самом поле брани они богатели за счет военной добычи, да еще им платили как наемникам. Знатные люди, которые, несмотря ни на что, оставались дома, могли, путем специальной налоговой системы, получить от своих крестьян половину той суммы, которую риксдаг ассигновал на вооруженные силы. Как дворянство, так и корона, настаивали, кроме того, на применении рекрутского набора в армию как на гибком способе избавляться от строптивых крестьян. Некоторые заходили так далеко, что утверждали, будто не война требовала рекрутского набора солдат в армию, а потребность в рекрутском наборе как способе утверждения дисциплины была причиной войны.
Однако же не следует упрощать и видеть в шведском дворянстве единообразную массу воющих кровожадных псов, постоянно жаждущих новой войны. Оно было способно в значительной мере проявить ответственность за государство и общество, и есть историки, которые постепенно пытаются утвердить мысль, что именно шведское дворянство было наиболее прогрессивным во всей Европе того времени. Среди дворян, помимо всех воинов, можно было найти много добрых государственных мужей, блестящих ученых, неисчислимое количество компетентных чиновников, искусных поэтов и достойных служителей науки. Часто война была бременем также и для дворян, и далеко не все дворяне подстрекали к войне. (Были, например, такие, кто в совете длительное время состоял в явной оппозиции экспансионистской политике и упрямо настаивал на мире.) Несмотря на это, мы можем без риска сказать, что среди дворянства мы найдем и большинство тех, кто сеял войну, и большинство тех, кто собирал с нее жатву.
Именно эту войну, Великую Северную, отличало то, что она началась не так, как обычно начинались войны в XVII веке, т. е. не с нападения шведов, а наоборот, первый удар нанесли соседние государства. Но, как мы увидим, это была ярко выраженная реваншистская война. Нападения были направлены прежде всего на то, чтобы вернуть себе земли, захваченные шведами у этих стран в прошедшие времена. Шведские солдаты под Полтавой сражались за то, чтобы сохранить эту добычу. Верные и храбрые солдаты Карла XII сражались и умирали за тех, кто наживался на империи и потому хотел сохранить ее: все эти шведские дворяне, которые получали большие и богатые поместья на занятой земле, различные торгово-
